Идт А., Раушенбах Г. ВЫЗЫВАТЕЛИ. Авантюристы Просвещения в колонизационном проекте Екатерины

[админ]

Вышла из печати книга
ВЫЗЫВАТЕЛИ
Авантюристы Просвещения в колонизационном проекте Екатерины II
(авторы – Андреас Идт и Георгий Раушенбах).



Этой книгой мы продолжаем публикацию малоизвестных или вовсе неизвестных архивных материалов, относящихся к иностранной колонизации России в период 1763–1773 гг. В ранее изданных работах говорилось о переселении немецких колонистов в Россию в 1766 г. и их водворении в Поволжье (см. Идт А., Раушенбах Г. Переселение немецких колонистов в Россию в 1766 г. - СПб-М.: Нестор-История, 2015; Раушенбах Г. Немецкие колонисты на пути из Петербурга в Саратов. - М.: 2017). Пришло время рассказать о людях, усилиями которых с 1764 по 1768 гг. была доставлена в Россию половина всех переселенцев тех лет – о так называемых вызывателях. Имена большинства из них хорошо известны, однако обстоятельства жизни и деятельности изучены недостаточно. Григорий Писаревский, пионер научного подхода к исследованию колонизационного проекта XVIII в., сообщает не так уж много сведений о вызывателях. По словам историка, более или менее известна лишь жизнь Менье де Прекура, причем биография его выглядит загадочной: королевский советник, инспектор парижской полиции, он якобы убит в 1757 г., но через несколько лет возрождается в роли вызывателя. Личность барона Борегара долгое время была покрыта покровом тайны – ни французская полиция, ни историки последующих веков не смогли установить его происхождение. (В 2018 г. нам удалось приподнять этот покров: Барон де Кано де Борегард. За прошедший год биография барона Борегара дополнилась новыми сведениями.) Судьбы других вызывателей – Пикте и Ле Руа, де Боффа и д’Отерива – Писаревскому не были известны. Авторы, писавшие после него, не так уж много добавили к этой скудной информации. Между тем среди вызывателей попадались люди весьма примечательные. Оказалось, что иные из них известны не одним только участием в колонизации России – кто-то оставил след в литературе и в политике, кто-то – в истории масонства и даже в языкознании. В этой книге мы позволим нашим героям высказаться, впервые публикуя их письма и другие документы, найденные в отечественных и зарубежных архивах.
Рассказывая о вызывателях, необходимо упомянуть и колонистов их «вызова». Читатель найдет в книге неизвестные ранее списки переселенцев 1764-1767 гг., охватывающие в общей сложности более 1600 семей. Особый интерес представляют списки «поздних переселенцев» вызова Борегара и материалы опроса колонистов двух вызывательских товариществ в Ораниенбауме, на пути в Саратов и в Поволжье. Удалось найти письма колонистов на родину, отправленные из Ораниенбаума в ноябре 1765 г., некоторые из них публикуются в оригинале и в переводе на русский язык.

Основной язык книги – русский, однако предисловие, содержание, заключение и комментарии к спискам и таблицам дублированы на немецком языке. Краткий обзор книги,включающий содержание, предисловие, заключение и именной указатель см.в библиотеке сайта: http://wolgadeutsche.net/bibliothek/die_berufer.pdf

Параметры издания: формат 70х100/16 (165х235 мм), 348 с., бумага офсетная, твердый переплет.

Стоимость книги для России, стран СНГ, Украины и Грузии составляет 1000 RUR. Рассылка производится еженедельно из Москвы. Стоимость пересылки по России 1 книги - 300 RUR, стоимость пересылки в другие страны доводится до сведения заказчика в индивидуальном порядке. Нужную сумму (стоимость книги + стоимость пересылки) следует перевести на карту Сбербанка № 4276 3800 8144 3983, дополнительно необходимо направить копию чека с указанием ФИО покупателя по адресу berufer2019@gmail.com для идентификации платежа.

Стоимость книги для Германии и всех стран, не указанных выше, составляет 25 евро. Рассылка производится из Германии. Стоимость пересылки по Германии 1 книги – 2,50 евро (без отслеживания). Нужную сумму (стоимость книги + стоимость пересылки) следует перевести на банковский счет:

Andreas Idt
IBAN: DE05701100883063032103
BIC: PBNKDEFF
Postbank München

Необходимо указать цель перевода - "Buch Berufer".

Стоимость пересылки из Германии в другие страны зависит от соответствующих зон рассылки и характера посылки.
Например, Maxibrief (без отслеживания, ohne Nachverfolgung = no tracking) стоит 10 евро. Packet с отслеживанием от 15 евро.
Для оплаты предоставляется также сервис PayPal. E-Mail: andi1.1@gmx.net Просьба при оплате через PayPal увеличить сумму перевода на величину комиссионных сборов PayPal.
Оплату, по возможности, следует производить в евро, в противном случае следует увеличить оплачиваемую сумму с учетом курса валют и комиссионных сборов на их обмен.

Заявки на приобретение книги с указанием электронного и почтового адресов просим присылать сюда: berufer2019@gmail.com

[Студент]

В проблемах вызывательских колоний почти всецело повинна Канцелярия, изначально заложившая основы будущих конфликтов в контракт и впоследствии только усугублявшая ситуацию административными мерами. Вызыватели же, не имевшие ни опыта, ни поддержки, были обречены на неудачу.

Давайте ещё раз обратимся вкратце к законодательному оформлению рассматриваемого вопроса.
Принято считать манифесты императрицы, составившие нормативную базу колонизации Поволжья, приглашением иностранцев на поселение в Россию. Это безусловно верно, но всё же с формальной стороны эти документы выглядят несколько иначе.

Манифест от 4 декабря 1762 года содержит высочайшее позволение ( а не приглашение) иностранцам поселиться в России, объявляя монаршую «милость и благоволение» ко всем прибывающим иноземцам. Одновременно объявляется амнистия бежавших за границу русских подданных, каковых очевидно было немалое число, если принять во внимание, что данная проблема попала в поле зрения самой императрицы. В тексте манифеста это сформулировано так: «… Нам многие иностранные, равным образом и отлучившиеся из России Наши подданные, бьют челом, чтоб Мы им позволили в Империи Нашей поселиться».
Акт прощения сбежавших выделен особо: «и самим до сего бежавшим из своего отечества подданным возвращатця позволяем, с обнадеживанием, что им хотя б по законам и следовало учинить наказание, но однако ж все их до сего преступлении прощаем, надеясь, что они, возчувствовав к ним сии Наши оказываемыя Матерния щедроты, потщатца, поселясь в России, пожить спокойно и в благоденствии, в пользу свою и всего общества.»

Второй манифест (от 22.06.1762) выдержан в схожем духе, за исключением изъятого элемента амнистии.
В названии идёт речь о разрешении въезжающим иностранцам свободно селиться в той или иной губернии, исходя из собственного их усмотрения, а также о правах, даровании императрицей. Совокупность отмеченных прав и свобод, предоставление привилегий, льгот и вытекающих из них обязательств, представляли собой ничто иное как особый правовой статус. При этом в манифесте нет прямого указания на то, что это статус колониста, впрочем как и самого слова «колонист».
Следует заметить, что в тексте именного указа (от 22.06.1762) о создании канцелярии опекунств слово «колонист» встречается один раз и лишь в названии данного учреждения – Канцелярия опекунств иностранных колонистов. Во всех последующих упоминаниях оно исчезает из названия. Это заметно уже в тексте «Инструкции Канцелярии опекунств иностранных» (от 22.06.1762).
Таким образом, в основополагающих документах, касающихся организации переселения иностранцев в Россию, по каким-то причинам было решено не употреблять основного термина всего этого грандиозного предприятия.

Конечно же, никто иной, как новоявленный «колонист» являлся ключевой фигурой и указов императрицы, и деятельности Канцелярии. В официальных документов того времени его принято представлять этаким адресатом монаршей милости, на которого снизошло царское благоволение в виде экономических и прочих льгот, предоставления ссуд и кредитов, наделения жильём и землёй.

Тем не менее фигуру колониста можно рассматривать и с другой точки зрения.
Это только на первый взгляд может показаться будто государственная казна, для осуществления внутренней колонизации, инвестировала в германских переселенцев. Однако одним лишь государственным актом предоставления денег и иных материальных ценностей невозможно было основать на пустующих землях российских окраин такие иностранные поселения, которые практически из ничего организовали бы и наладили прибыльное производство продуктов сельского хозяйства.
Прежде всего требовалось, чтобы колонисты вложили собственные, немалые физические и духовные силы в преобразование малообитаемых окраин империи. В этом, как представляется и заключалась главная инвестиция, столь необходимая государству, для привлечения которой пришлось задействовать инициативно возникших вызывателей.

В отмеченных выше царских манифестах о вызывателях ничего не говорится. Вероятно по причине изначальной второстепенности роли, исполняемой ими во взаимоотношениях с желающими переехать в Россию. Вызыватель, по логике вещей, должен был лишь побудить или склонить иностранцев к переезду на жительство в Российскую империю, не принимая на себя никаких иных дополнительных обязательств.
В действительности вызывательство обернулось «локомотивом» для половинной части переселенческого проекта, направленным в Поволжье по каким-то очень своим рельсам, минуя многие положения указов императрицы.
При этом граф Орлов, исходя из высочайше утвержденной унификации формы вызывательского контракта с колонистами, пришёл к выводу, что императрица вызывателям «частные поселения иностранцев всемилостивейши поручить соизволила».
Из чего Писаревский заключил право вызывателей «заводить «частные поселения», управлять ими и взимать часть доходов в свою пользу».

Однако если обратиться непосредственно к названному документу с заглавием «Форма договору с вызывателями, которые заключать надлежит …», то можно прийти к совершенно иным, противоположным выводам. На это обстоятельство прямо указывал и вице-президент Канцелярии В.Баскаков в документе озаглавленном «Описание поступков вызывательских в новозаведённых колонистских селениях», текст которого приведён Писаревским.
Из этого можно сделать вывод о том , что продолжение вызывательской эпопеи непосредственно в колониях, обернувшееся по сути присвоением себе функций Канцелярии опекунств, не только не укладывалось в нормативную схему указов императрицы, но и входило в прямое противоречие с ними.

[Георгий Раушенбах]

В действительности вызывательство обернулось «локомотивом» для половинной части переселенческого проекта, направленным в Поволжье по каким-то очень своим рельсам, минуя многие положения указов императрицы.
При этом граф Орлов, исходя из высочайше утвержденной унификации формы вызывательского контракта с колонистами, пришёл к выводу, что императрица вызывателям «частные поселения иностранцев всемилостивейши поручить соизволила».
Из чего Писаревский заключил право вызывателей «заводить «частные поселения», управлять ими и взимать часть доходов в свою пользу».

Однако если обратиться непосредственно к названному документу с заглавием «Форма договору с вызывателями, которые заключать надлежит …», то можно прийти к совершенно иным, противоположным выводам. На это обстоятельство прямо указывал и вице-президент Канцелярии В.Баскаков в документе озаглавленном «Описание поступков вызывательских в новозаведённых колонистских селениях», текст которого приведён Писаревским.
Из этого можно сделать вывод о том , что продолжение вызывательской эпопеи непосредственно в колониях, обернувшееся по сути присвоением себе функций Канцелярии опекунств, не только не укладывалось в нормативную схему указов императрицы, но и входило в прямое противоречие с ними.

Последний вывод, как мне кажется, нуждается в коррекции, а то может показаться, будто вызыватели самочинно "продолжали эпопею" в колониях, а саратовская контора с Канцелярией из последних сил пытались этому противиться. И только через несколько лет сумели изгнать вызывателей из колоний.

[Студент]

Уважаемый Георгий,
конечно же, без согласия Канцелярии вызыватели не смогли бы претендовать на руководство колонистами.
Но мне не удалось отыскать каких-либо законодательных актов, которыми можно было легитимизировать вызывательские правопритязания на власть в колониях. (Утвержденная императрицей форма контракта тоже не содержала нужных оснований.) Очевидно их не было и существовали некие договорённости на этот счёт. Или всё жё имелась нормативная основа, позволявшая, как утверждал Писаревский: «заводить «частные поселения», управлять ими и взимать часть доходов в свою пользу»?

[Георгий Раушенбах]

Проблема в том, что мы подходим к анализу правоустанавливающих документов с позиций 21-го века. 250 лет назад дела делались не так, как нынче. Поэтому не стоит смущаться, например, тем, что в Манифесте 1763 г. нет слова "колонист", или что оно выпало из названия Канцелярии - этому просто не придавалось никакого значения. Тем более, что благами, обещанными Манифестом, пользовались далеко не одни колонисты, но вообще иностранные переселенцы. Более того, в Канцелярию обращались и те иностранцы, которые давно уже прибыли в Россию по своей инициативе, а теперь увидели шанс улучшить материальное положение.

Однако договор все же был серьезным аргументом в спорах и в то время. Другое дело, что форма вызывательского контракта несколько раз менялась, поэтому по состоянию на окончание вызова (1766) на руках у Пикте и Ле Руа по сравнению в командой Прекура или с Борегаром были сильно разнившиеся документы. Не стану здесь повторяться, т.к. подробный разбор их приведен в Приложении 2 к книге "Вызыватели", обсуждением которой мы в этой теме и занимаемся. Но если заглянуть хотя бы в последнюю, утвержденную в ноябре 1764 г. форму контракта, увидим, что в нем нет прямого указания на роль вызывателей как будущих директоров колоний. Расплывчатость формулировок, в которых фигурируют то "поселяне", то "колонисты", то "чужестранцы", то "колонии", то "места поселений", но ни разу - "директора колоний", сама по себе провоцировала споры в будущем.

Что же там сказано хотя бы более или менее ясно? В п. 1 контракта сказано: "отвести им (т.е. вызывателям)..... удобное к поселению место". То есть земля отводится вызывателям, а те распределяют ее между "вызванными ими поселянами".
В п. 6 сказано, что вызыватели "с теми, кои отправятся на место поселения" посылали "поверенных своих". Когда же вызыватели "приедут для учреждения своей колонии на отведенное ... место поселения" то
п. 7 гарантировал им "награждение за их труды на строение дому", беспроцентную ссуду и земли, количество которых должно быть пропорционально числу поселенных семей.

Итак, вызыватели должны были поселиться в своей колонии, на тех же землях, что и вызванные ими колонисты. Но что дальше? Дальше, как у Шекспира - тишина ("Гамлет", перевод Лозинского). И именно из этой тишины и родились все конфликты между Канцелярией и вызывателями. Цитировать того же Баскакова вряд ли стоит, ведь он был одной из сторон конфликта. Послушать его, так все вызыватели, кроме вовремя смывшегося Борегара, были изолгавшимися корыстолюбцами и мошенниками, а Канцелярия с конторой из последних сил бились с ними, чтобы оградить бедных колонистов от директорских притязаний. Но на кого же пенять Канцелярии, неужели на себя? А ведь это она, Канцелярия, вырабатывала форму контракта, в которой о грядущих взаимоотношениях между вызывателями и колонистами сказано ровно одно в п. 8:
"Все колонисты должны поступать во всем по заключенным ими с вызывателями особливым контрактам", причем "что касается до собственных вызывателевых доходов и и прочих взаимных между ними обязательств, в том могут они договариваться по своей воле".
В дальнейшем директора-вызыватели апеллировали именно к этому пункту и к договорам с колонистами, а Канцелярия стремилась оспорить легитимность договоров, подбивая к тому же самих колонистов, да еще упражнялась в демагогии вроде отсутствия у директоров прав на десятину прежде окончания 30-летнего периода свободы от налогов в пользу казны.

[Студент]

Уважаемый Георгий,

напрашивается вопрос о соотношении положений договоров заключённых между колонистами и вызывтелями, с одной стороны, и манифестом от 22.07.1763 года (в ранних сообщениях дата его принятия указана мною неверно) – с другой стороны.

При всей разности подходов к законотворческим тонкостям 18-го и нынешнего столетий, признание преобладающей юридической силы манифеста по отношению к договору – несомненно.
Если допустить, что на вызывательских колонистов манифест не распространялся, тогда приоритет договора бесспорен и организация всех сторон жизни вызывательских колоний может быть дана на откуп директорам или представителям вызывателей.

Если же допустить признание действия манифеста для всех колонистов без изъятия, тогда противоречащие ему положения договоров, следовало рассматривать как недействительные.

Или в действительности всё было ещё сложнее?

[elmira.k8286]

Уважаемый « Студент». Все намного проще.
Преобладающей силой всегда являлись бабки, и все зависит от того кто руководил этим Делом.
А у руля находился— аферист того времени— Георгий Орлов.
Когда после манифеста 1762 и 1763 года дела шли ни шатко ни валко. Георгий Орлов подтянул к этому делу Вызывателей. И участки в Поволжье им выделено было, да и сами посмотрите все 4 тома Плеве Einwanderung...., сколько получали коронные колонисты( сумашедшие деньги по тем временам), и сколько получали вызывательские колонисты( по сравнению с коронными — гроши).
И Контора Опекунства нос сильно ни совала во все дела, только когда Георгия Орлова , Катарина отправила на лечение в Европу, только после этого Контора Опекунства взяла на себя управление.

[Студент]

Уважаемая «elmira.k8286»,
насколько можно понять, речь идёт о коррупции со стороны президента Канцелярии опекунств.
Нельзя ли чуть подробнее и перечисляя факты, с указанием имён, дат, суммы незаконных вознаграждений. Иначе как-то бездоказательно получается.

[elmira.k8286]

Когда распиливают бабки, стараются и сейчас ни оставлять ни каких следов, а вы хотите спустя 250 лет найти какие-то факты.
Надо всего-то сопоставить одно к другому и все становится ясно.
Ни зря ведь — кто из них( вызывателей) был поумнее, получив деньги сразу же сваливали назад в Европу.

[Elena Maurer]

Сообщение

elmira.k8286 » Сегодня, 16:42

Когда после манифеста 1762 и 1763 года дела шли ни шатко ни валко...


Очень верное замечание, которое можно подтвердить тем, как шёл процесс формирования контингента первопоселенцев первой поволжской колонии Н. Добринка. Вот как описан этот процесс на американском сайте CVGS:

Добринка, материнская колония, была основана 29 июня 1764 года. В течение ближайших трёх лет в селе обосновались 353 жителя лютеранского вероисповедания из различных земель. Первыми первопоселенцами были 6 семей, которые в 1762 году первоначально переселились в Данию. Остальные 7 семей переселились на Волгу непосредственно из Германии. Одна семья прибыла 24 ноября 1764 года. 15 апреля 1765 года на поселение прибыла 31 семья и в том же 1765 году ещё 10 семей в четыре различные даты. В 1766 году прибыли 5 семей и 20 июня 1767 года прибыли ещё 29 семей.

[Георгий Раушенбах]

При всей разности подходов к законотворческим тонкостям 18-го и нынешнего столетий, признание преобладающей юридической силы манифеста по отношению к договору – несомненно.
Если допустить, что на вызывательских колонистов манифест не распространялся, тогда приоритет договора бесспорен и организация всех сторон жизни вызывательских колоний может быть дана на откуп директорам или представителям вызывателей.

Если же допустить признание действия манифеста для всех колонистов без изъятия, тогда противоречащие ему положения договоров, следовало рассматривать как недействительные.

Уважаемый коллега, конечно, Манифест должен был быть превыше всего. Но, как принято в нашем государстве и по сей день, он впоследствии корректировался "подзаконными актами". И хотя он безусловно распространялся на всех переселенцев, включая вызывательских, но дело вовсе не в этом. А в том, что и договор с вызывателями оставлял гигантские правовые бреши, которые каждая из сторон стремилась заполнить по своему разумению и к своей выгоде. И позвольте спросить, какие именно положения договоров между Канцелярией и вызывателями противоречат Манифесту, и каким именно его положениям?

[Студент]

Когда распиливают бабки, стараются и сейчас ни оставлять ни каких следов, а вы хотите спустя 250 лет найти какие-то факты

На то и существует историческая наука, чтобы оперировать фактами, а не сомнительным жизненным опытом, полученным на уровне чувственных ощущений, являющихся единственным источником познания.
Обсуждаемый исторический труд яркое тому доказательство.

[Георгий Раушенбах]

Обсуждаемый исторический труд яркое тому доказательство

Это Вы о каком "историческом труде"?

[elmira.k8286]

Студент— вы пожалуйста слова выбирайте.
Это о чьём сомнительном жизненном опыте вы говорите?????
Наверное о своём?

[Георгий Раушенбах]

Студент— вы пожалуйста слова выбирайте

Ребята, давайте жить дружно! (К. Леопольд)

[Студент]

И позвольте спросить, какие именно положения договоров между Канцелярией и вызывателями противоречат Манифесту, и каким именно его положениям?

Мне представляется, что институт вызывательства в том объёме, который предполагал расселение колонистов в поселениях вызывателей под непосредственным руководством последних, не совпадает со следующими положениями манифеста от 22.07.1763:

«1. Всем иностранным дозволяем в Империю Нашу въезжать и селиться, где кто пожелает, во всех Наших Губерниях.
4. Коль скоро прибудут иностранные в Резиденцию Нашу, и явятся в Канцелярию опекунства, или в другой какой пограничный Наш город: то имеют объявить решительное свое намерение, в чем их желание состоит, записываться ль в купечество или в цехи, и быть мещанином, и в котором городе, или поселиться колониями и местечками на свободных и выгодных землях для хлебопашества и других многих выгодностей то все таковые по их желаниям немедленное о себе определение получат; …. хотя еще и несравненно более объявленного числа пространных земель и всяких угодий есть, на коих также позволяем селиться, кто только и где из оных для пользы своей сам изберет.
5. Поселившимся особыми колониями и местечками, внутреннюю их юрисдикцию оставляем в их благоучреждение с тем, что Наши начальники во внутренних их распорядках никакого участия иметь не будут, …. Если же иногда сами пожелают от Нас иметь особую персону для опекунства, или для безопасности своей и охранения, пока с соседственными жителями опознаются, с доброю дисциплиною воинской салвогвардии, то им дано будет.»

После подписания контракта с вызывателями, отмеченные привилегии колонистов существенно уменьшались. Можно конечно возразить, что и в коронных колониях реализовывались не все из отмеченных привилегий.
Однако в вызывательских колониях их оказалось и того меньше. Очевидно по этой причине возникали различные недовольства среди вызывательских колонистов.

[Студент]

Студент— вы пожалуйста слова выбирайте.

Не хотелось никого обидеть.
Слова постараюсь подбирать.

[Георгий Раушенбах]

После подписания контракта с вызывателями, отмеченные привилегии колонистов существенно уменьшались. Можно конечно возразить, что и в коронных колониях реализовывались не все из отмеченных привилегий.
Однако в вызывательских колониях их оказалось и того меньше. Очевидно по этой причине возникали различные недовольства среди вызывательских колонистов.

Позвольте заметить, что в цитированных и подчеркнутых Вами местах трудно усмотреть какое-либо противоречие между Манифестом и вызывательским договором.
Во-первых, по той причине, что Манифест перечисляет блага, привилегии и свободы, адресованные иностранным переселенцам, а договор заключен не с переселенцем, а с вызывателем. Манифест перечисляет то, что гарантирует переселенцу корона, договор же устанавливает взаимные обязательства между Канцелярией и вызывателем.
Во-вторых, ограничения в привилегиях, если их и можно отыскать, были делом добровольным. Переселенец волен был идти в Россию под дирекцией вызывателя, записаться у коронного вербовщика либо комиссара или вовсе отправиться в путь на своем коште. Если будущий колонист поддался на уговоры и посулы вызывателя (или его эмиссара) и согласился ограничить свою свободу, то это был его выбор.
В-третьих, разговоры о внутренней юрисдикции по желанию поселенцев остались лишь разговорами как для вызывательских, так и для коронных колонистов. Вызывательский договор здесь ни при чем.

[Георгий Раушенбах]

Если будущий колонист поддался на уговоры и посулы вызывателя (или его эмиссара) и согласился ограничить свою свободу, то это был его выбор.

Хочу уточнить: этот выбор колониста часто оказывался вынужденным. Нередко переселенцы вербовались с нарушением правил, которых старались придерживаться коронные комиссары. В теории будущий колонист должен был получить от местных властей свидетельство о разрешении ему эмигрировать, подразумевающее согласие на то власть предержащих и отсутствие у эмигранта обязательств по отношению к общине и к частным лицам. Фактически же очень многие не в состоянии были добыть никаких свидетельств (отпускных видов), а то и вовсе утекали из тех княжеств, где эмиграция в принципе была запрещена. Вызыватели брали всех без дискриминации.
Но в любом случае - никакого противоречия между Манифестом и вызывательским контрактом здесь не усматривается.

[Студент]

Уважаемый Георгий,

сложность заключается в том, что посредством договора между Канцелярией и вызывателем, набиравшем колонистов, делалось невозможным применение к этим колонистом многих положений манифеста. Практическая реализация договор между Канцелярией и вызывателями, по своей сути, открывала дорогу для нейтрализации части манифеста.

Вы совершенно справедливо отметили:

Манифест перечисляет блага, привилегии и свободы, адресованные иностранным переселенцам, а договор заключен не с переселенцем, а с вызывателем.

К этому следует лишь добавить, что после исполнения упомянутых взаимных обязательств гарантии короны существенно сужаются. За то расширяются права и, не предусмотренная тогдашними законами, власть вызывателей по отношению к колонистам. И здесь тоже прослеживается противоречие манифесту императирицы.

Далее нужно обратить внимание на обязанности самой Канцелярии, которые также не согласуются с отмеченным выше договором. Инструкция императрицы для данного ведомства своим первым пунктом устанавливала следующее:

«Главным предметом к исполнению должна иметь Канцелярия опекунства, чтоб все иностранные, при самом начале их в Россию похода, никакому изнурению или тягости подвергнуты не были, но каждый по содержанию сего 1763 года июля 22 дня манифеста, по желанию своему скорое определение и удовольствие получал и тем прочие поощрены, а не отвращены были».

Канцелярско-вызывательский договор не только не содержал ничего такого, что послужило бы защитой от «изнурения и тягости», но и более того, давал возможность создать дополнительные. Это хорошо заметно на примере обязательств, установленных для колонистов вызывателями.

Добровольность или недобровольность таких обязательств заслуживают отдельного рассмотрения. Но судя по вербовочному проспекту поволжской колонии Катаринен-Лен, манифест императрицы был представлен с существенными изъятиями. По каким причинам это делалось, можно лишь гадать. Вероятно из-за того, чтобы потенциальные колонисты не смогли узнать лишнего на предмет высочайшего позволения иностранцам поселиться в России.

В этой связи просто даже забавно читать вызывательский контракт Борегарда, где он от себя лично обещает налоговую свободу на 30 лет, отсрочку выплат в казну и прочие царские милости. Тут уж попросту веет каким-то самозванством

Кстати, любопытно и название «высочайше доверенной ему» колонии – Katharinen-Lehn.
Боюсь ошибиться, но Lehn в европейской средневековой традиции – это поместье или земли, пожалованные государем своему вассалу в пользование и распоряжение, осуществляемое на условиях несения вассалом военной, административной или придворной службы в пользу государя.
По моему мнению весь институт вызывательства, в той форме и тех проявлениях в каких мы его рассматриваем, противоречит манифестам императрицы.

[Георгий Раушенбах]

Канцелярско-вызывательский договор не только не содержал ничего такого, что послужило бы защитой от «изнурения и тягости», но и более того, давал возможность создать дополнительные. Это хорошо заметно на примере обязательств, установленных для колонистов вызывателями. Добровольность или недобровольность таких обязательств заслуживают отдельного рассмотрения

Вообще-то дискуссия на эту тему малость припозднилась - на два века с половиной. Но в любом случае надо понимать, что Манифест представляет собой некую общую декларацию о намерениях. Практически по любому его пункту приходилось сочинять подзаконные акты, иначе невозможно было бы привести его в действие. Вызывательский контракт как раз и является одним из подобных сочинений. Причем не получается свалить на Канцелярию ответственность за мнимое или реальное противоречие буквы контракта духу Манифеста, ведь форма контракта была утверждена автором Манифеста - императрицей всероссийской.