Страницы истории 1776 года

[Рудольф]

Этим сообщением я открываю страницу, где будет приводиться информация из протоколов Конторы опекунства иностранных о жизни колоний в 1776 году. Первоначальный текст будет обработан и будет более-менее читабелен по сравнению с первоисточником. Информация будет выставляться постепенно и не обязательно в хронологическом порядке.

[Рудольф]

1 июля
Порутчик Иванов сообщает, что в его округ в колонию Норку приезжала группа разбойников из семи вооруженных членов, и у едущих за дровами четырех колонистов отняли семь лошадей, а двух человек поранили. Всех связали, а едущий из леса с дровами колонист Генрих Фукс развязал их и привез в колонию. Из колонии в погоню за ними ездили человек до тридцати, но найти не могли. Напоследок колонисты, потеряв свой ножик, поехали его искать, и проезжая по тем местам, где их грабили, нашли потерянную разбойниками печать.
Контора поручила окружному комиссару порутчику Иванову послать указ, в котором сообщить, что к защите от подобных людей в поселенные на реке Медведице колонии находится секунд-майор Козловский. Он послан от Конторы командой из донских казаков. Велеть форштегерам всех колоний в случае нападения разбойников требовать помощи от майора Козловского и его команды, чтобы они сами вели поиск воров и разбойников. Майору Козловскому послать указ, чтобы в случае обращения поручика Иванова или форштегеров его округа для поиска воровских людей достаточное количество казаков отправлять.

По сообщению поручика Протопопова в колонии Усть-Грязнуха засеянная колонистами пшеница дала посредственный всход.

В колонии Линево Озеро, остановились два человека, назвались волжскими казаками, Баранниковым и Усачевым. Они сообщили, что едут для продажи лошадей. Действительно, двух лошадей колонисту Эберту продали. Попросившись переночевать, украли у него две узды, два долота и один нож, уехали. На следующую ночь вернулись и своровали у того же колониста одну лошадь. За ними была брошена погоня, и они с ворованной лошадью были пойманы. На третью ночь из под караула, расковавшись, бежали. Четверо колонистов вновь бросились на их поимку. Быстрее других в лесу их нагнал колонист Адольф. Баранников с ножом, а Усачев с дубиною, бросились на Адольфа. Но он, видя большую для себя опасность, обороняя себя, из бывшего при нем ружья выстрелил и убил Баранникова. Другой при помощи товарищей Адольфа был пойман и прислан в кантору. При воровских людях было найдено: данная на отставку на имя волжского казака Филиппа Баранникова грамота и для проезду на имя Баранникова с сыном паспорт из пензенской провинциальной канцелярии. Допрос показал, что они не казаки, а беглые крестьяне Пензенского уезда, села Чирчим. Это село принадлежит лейб-гвардии Измаиловского полка капитану Алексею Михайловичу. Пойманный вор подтвердил показания колонистов.
Принято решение крестьянина Данилу Пряхина отослать со всеми документами в Саратовскую воеводскую канцелярию для более детального исследования того, что, не состоял ли он в числе воровских групп и не знает ли еще где подобных ему беглых воров и разбойников.

[Рудольф]

4 октября

Колонист Екатериненштата Генрих Людвих Вейгель, возвращая выданный Канторой в марте 1775 г. паспорт для проживания в Саранске, просит о даче ему нового паспорта на год для проживания в Саратове. Обязуется внести через год в казну 10 рублей. Кантора на основании именного Ея Императорскаго Величества и Канцелярии опекунства иностранных повеленей выдала Вейгелю паспорт на год и поручила капитану Милюкову проследить внесение обещанных денег.

Порутчик Рейфшнейдер сообщает, что у него в команде состоит только 4 фузелера(солдата), в то время как необходимо для караула у магазина(склада) в колонии Нижней Добринке три человека, а в Буйдаковом Буераке, по причине возникающих от проезжающих через эту колонию разных людей проблем (как то и прежде бывало), еще 4 человека.
Кантора распрядилась командировать в Буйдаков Буерак 4 фузелера и соответствующий указ направила майору от артеллерии Семанжу.

Копеист Саратовской Канторы Михаелис, сообщил, что он с матерью, после смерти отчима канцеляриста Эгерта, снимать квартиру не в состоянии. Он просит разрешения жить в пустом доме колониста Никельса. А если этот дом выставлен на продажу, то дать оценку его стоимости.
Вахмистру Титу Иванову Кантора велела сделать оценку дома и доложить.

Форштегер колони Каменки Штадлера, по согласованию с порутчиком Протопоповым, просит разрения холостому колонисту Конрад Бахману на вдове Елизабете Нет с принятием состоящих на ней казенных долгов на свой счет, жениться. Кантора согласие дала.

Форштегер колонии Верхняя Грязнуха Луфт, по согласованию с порутчиком Протопоповым, просит разрешения сыну колониста Себастьяна Шмита, Михаелю на уволенной из колонии Леснаго Карамыша дочери колониста Буша Анне Маргарете, жениться. Контора разрешила и при взятии на себя законных обязательств, повенчанное письмо выдать. Но по справке значится, что казенный долг самого Буша взял на себя, женившийся на первой его дочери, колонист Шульдейс. Соответствующее подтверждение Кантора запросила у окружного комиссара.

Форштегер колонии Каменки Герлинг по согласованию с порутчиком Протопоповым, просит разрешить уволенному из колонии Гнилушки холостому колонисту Иоганну Адаму Шремелю, на дочери колониста Каменки Лукаса Обербергера жениться и остаться в доме своего тестя. Кантора свое согласие и повенчанное письмо выдало.

[Рудольф]

2 июля
Секунд-майор Пиль сообщил, что в колонии Красный Яр у форштегера Каспара Шписа при свидетелях им было найдены, запертые в амбаре, ведер до двадцати горячего вина. Невзирая на запретительные указы, Шпис производил продажу вина по высоким ценам. К бочке с вином был поставлен караул. Сегодня, 2 июля, Пиль получил рапорт от ефрейтора Галочкина, что Шпис, пришел в амбар, вытолкнул стоящего у того вина часового ефрейтора Галочкина, ругая его матерно и называя шельмами. Потом сорвал печати с бочки. Пиль уведомляет, что Шпис прежде при поручике Иванове так же торговал вином, за что на собрании общества был наказан. Кантора поручила, Пилю доставить Шписа и вино для расследования в Саратов. На место Шписа в форштегеры выбрать другого.

4 июля

Секунд-майор и саратовской воеводской канцелярии воевода Нестеров, у которого в работниках находится отпущенный к нему в услужение на год колонии Линева Озеро иностранец Людвиг Плато, вносит за него пять рублей в уплату казенного долга.

Поручик Иванов просит отдать ему на лето 1776-го года в наем сенные покосы, в урочищах от калмыцкого прогона до колонии Казицкой. Он предлагает внести в казну восемьдесят пять рублей. Кантора просьбу поддержали.

Поручик Рейфшнейдер сообщает, что для колонии Грязнуха, назначенная в колонию ссудная сумма двести сорок девять рублей в свое ведомство принял. На посев пшеницы двенадцать четвертей и два четверика эта колония получила из отобранной от неспособных колонистов колонии Россоши.

Из колонии Усть-Залиха колонист Иоганн Георг Эрнст сообщает, что он, будучи холостым, по приезду его в Россию женился на девице Луцие Барбаре. Но обвенчан он был не пастором, а шульмейстером. После приезда в Саратов поселился в данной колонии, где получил в ссуду двадцать пять рублей и две лошади. Но в связи с развратным поведением его жены не мог долго управлять хозяйством и был принужден хозяйство свое отдать колонисту Иоганну Гейдерлингу, а за полученные деньги построить мельницу. Во время пугачёвского восстания жена ушла со злодейскою толпой, обокрав его. После прибытия полковника Михельсона в Царицын его жена пошла с гусарами. Затем поступило известие, что она убита. Теперь он просит разрешение на оставшейся после смерти колониста колонии Лесного Карамыша Христиан Гельма вдове Анне Марии жениться и вступить в ее хозяйство. Кантора дала распоряжение находящемуся в колониях Усть-Залиха и Лесной Карамыш пасторам Торнову и Янету приехать в одно место и сделать заключение, может ли шульмейстерское венчание быть законным и проинформировать об этом кантору.

[Рудольф]

5 июля
Секунд-майор Шахматов просит отдать служащему Дмитрию Кириллову в урочищах от калмыцкого прогона до колонии Казицкой сенные покосы на нынешнее лето в наем, за которые обещает внести в казну тридцать рублей. Контора решила объявить о сдаче в аренду этой землю и если кто-то из желающих явиться объявить торг с участием и Кириллова.

Секунд-майор Пиль представил ведомость, сколько направлено средств на ремонт пустующего дома в колонии Красный Яр. Он пояснил, что этот дом ни на кого из колонистов не записан по той причине, что ранее был занят для проживания с момента построения комиссаром.

Доктора Леонтовича требует выдать ему на проезд до Тарлыцких колоний и обратно до Саратова для лечения больных колонистов на четыре лошади прогонов. Так же выплатить из ранее потраченных личных средств на поездку в округ подпоручика Шенне для лечения больных колонистов на три лошади на 210 верст, 6 рублей 30 копеек.

[Рудольф]

6 июля

Канцелярии опекунства иностранных требует, чтобы Кантора за шелковичной плантацией иностранца Вердье в Саратове присматривала. Оставшиеся деревья не должны быть повреждены как прогоняемым скотом, так и по другим причинам. Если изгородь плантации местами повреждена, то, как можно дешевле ее починить. Контора должна следить, чтобы число деревьев не было никем растащено. В исполнении этого указа для сохранения помянутой плантации поставлен от канторы особой караул. Изгороди на плантации никакой не было. Если территорию огораживать, то и 200 рублей не хватит. Поэтому решили обойтись просто охраной.

В Котельницкую воеводскую канцелярию Кантора прислала указ, с тем, чтоб взыскать с имения котельницкого воеводы Широкова 77 руб. 12,5 коп. за не поставленные его подрядчиком крестьянином Матвеем Стойловым в соответствии с заключенным контрактом в 1767 г, для колонистов в Саратове разных лесных строительных материалов. При первой возможности переслать в Канцелярию опекунства иностранных или в Саратовскую Кантору.

Оренбургская губернская канцелярия информирует Кантору о том, что в ноябре 1770 года из сумм губернского ведомства были выделены солдату Саратовского батальона Сергееву для сопровождения в конвое до Саратова беглых колонистов Борегардовских колоний, для оплаты прогонных 4 руб., 21 коп. Данную сумму просит разрешения взять из суммы 24 руб., 97 коп, взысканной в пользу Канторы с бывшего здесь колониста Пауля Антона Габриеля. Кантора согласие дала.

Керенская воеводская канцелярия сообщает, что прапорщик Михаил Сабуров за находящегося у него во услужении колониста Иоганнеса Лота по пять рублей в год больше платить не обязуется, потому что он содержать его у себя более года не намерен.

19 мая иностранец седельник Даниель Гречманн, подал прошение выдать ему с малолетним сыном Кристьяном Даниелем паспорт для проживания в Москве. Ранее был выданный паспорт для поиска работы по своему мастерству в город Казань. Но там он работу не нашел и переехал в Москву. Но так как паспорт выдан только для Казани, то в Москве он с ним жить не может. Поэтому просит выдать новый паспорт.

Из-за пронесшегося по колониям слуху, будто бы в Саратове набирают в гусары, многие как холостые, так и женатые колонисты, оставив работу, без разрешения комиссаров едут в Саратов. Комиссары просят прекратить своевольство и всех колонистов, которые не имеют от комиссара билета, наказав, отсылать в колонии. Кантора поручила капитану Милюкову и вахмистрам выявлять праздно шатающихся в Саратове колонистов. Если такие будут обнаружены, то отправлять таковых для наказания в Кантору, а потом в те колонии, где они проживали.

Саратовский купец Мещанинов просит выдать ему 21 руб. 66,5 коп. за отведенные колонии Севастьяновка из его наемных лугов сенные покосы.

Форштегер колонии Макаровка Иоганн Георг Гизеке по согласованию с подпоручиком Шенне, сообщает, что оставшаяся после умершего колониста Николауса Гельда вдова Анна Мария из-за слабого здоровья хозяйство свое вести не может и желает отдать его колонисту Карамышевки Самуелю Готтлибу Гауфу. Он готов за семьдесят пять рублей взять на свой счет. Кантора запросила финансовые документы. Оказалось, Анны Марии муж Николаус Гельд оставил казенных долгов на 160 рублей, а колониста Гауфа тесть Мартын Миллер кормовых сто пятьдесят три рубли тридцать копеек, в ссуду сто пятьдесят два рубля. Кроме того на пропитание муки разного хлеба семян до несколько четвертей, скот и некоторые хлебопашенные инструменты и конскую упряжь. Кантора поручила поручику Манжину объяснить обществу колонии Макаровка, что желательно вдове Гельд поискать холостого жениха, который бы все оставшиеся после ее мужа казенные долги принял на свой счет, Но если общество хочет хозяйство отдать Гауфу за семьдесят пять рублей, то оставшиеся на нем долги общество должно принять на свой счет.

Форштегер колонии Гречишной Луки Георг Бартоломеа, по согласованию с секунд-майором Козловским, просит разрешения колонисту Петеру Деру на сироте Анне Катарине Риденкампф жениться. Кантора разрешила и повенчанное письмо выдала.

Форштегер колонии Березовки Паулус Буш с бейзицерами и старостами сообщает, что колонисты Казицкой на данной его колонии от Канторы долине, в большом количестве ежедневно рубят лес и просят запретить соседней колонии вырубку леса на их территории. Кантора дала поручение поручику Манжину показанную в лесе порубку осмотреть, описать и после доложить результаты. Если обращение форштегера Березовки подтвердится, то общество Казицкой предупредить, что впредь, кроме наказания, за незаконную вырубку будут штрафовать.

Копиист Триппера сообщает, что к нему поступили паспорта, выданные ранее колонистам колонии Севастьяновка Альбрехту, Поповка Юринингу? и Голый Карамыш Борелю для проезду до Сарепты. Все они в свои колонии вернулись.

Цирюльнику Бранту в связи с его отъездом в Москву жалование с сентября 1774 по май 1775 года не выдавалось. Данную сумму записать в счет погашения им казенных долгов.

[Рудольф]

7 июля

В секретарской должности находящемуся в Канторе коллежскому асессору Новосельцову, подготовить его дела до определения его на другое место службы. И до назначения нового человека в секретари из находящихся в канторе способных найти. Было принято решение принять дела бывшему архивариусу Щербинину с 1 июня 1776 года

Секунд-майор Козловский сообщил, что колонистам трем колоний Медведицкого Крестового Буерака, Гречишной Луки и Песковатки по данному списку на развитие хозяйства на каждую фамилию по 3 рубля роздал. Оставшиеся 8 рублей были отданы колонисту колонии Песковатки Эрасту Шнейдеру. Со всех колонистов взяты расписки. Бухгалтерия все документы проверила.

Комиссар Бородулин сообщает, что в строящихся на месте иностранца Форшпехера двух казенных домах надо сделать печи, а именно, в главных корпусах, в каждом по три голландских, в двух жилых избах по одной русской и по одному очагу. Всего 6 голландских, 4 русских печи, и 2 очага. Потребуется 10 тыс. кирпичей, на связку стен у голландских печей 12 фунтов проволоки, 500 железных лапок, 6 дверцей с рамками к этим печам, к русским 4 заслонки, к двум очагам 8 железных полос, 10 вьюшек с крышками и дощечками.
Для кладки печей найден экономический крестьянин Алексей Ильин из деревни Кимшанки Коломенского уезд. За работу он требует по 3 рубля как за голландские, русские печи, так и за очаги. Для уменьшения цены контракта в кантору города Кунгур прибыли еще купец Никита Юхнов и бобыль Михаил Шеин. Ильин за каждую печь и за каждой очаг продолжал требовать по три рубли, а меньше взять не согласился и от торга отказался. Юхнов и Шеин последнюю цену объявили: за голландские по три рубли, за русские печи и очаги - по два рубля. Таким образом, за 6 голландских печей 18, за 4 русские и два очага - 12 , а всего 30 рублей., требуя задаток в 10 рублей для найма рабочих. Кантора распорядилась для кладки печей необходимый материал выдать. кирпич и щебень и железо выдать из состоящих в ведомстве поручика Пыженкова из разрушенных казарм и разломанных печей. А если кирпичей не хватит, то из разрушенного сарая. Проволоку, лапочки, заслонки и вьюшки купить капитану Милюкову и все отдать комиссару Бородулину с расписками.
С купцом Юхновым и бобылем Шеиным заключить контракт.

Поручик Протопопов сообщил, что поселенцы колонии Караульного Буерака взятые у неспособных колонистов инструменты в ссуду по оценке сумм брать не соглашаются. Контора решила, что в связи с ветхостью инструментов раздать их желающим без вычета из ссуды.

Поручик Манжин сообщил, что в колониях его округа пустые дома и хозяйственные постройки, оставшееся после умерших и неспособных к хлебопашеству колонистов, гниют и приходят в упадок. Многие колонисты желают для своего использования взять на свой счет и просят разрешения. Кантора разрешила.

Форштегер колонии Ровной Маттиас Циммерманн, по согласованию с поручиком Манжиным, сообщает что у колониста Иозефа Балдауфа (имеющего женатого сына, жену которого увели киргиз –кайсаки и на которого Балдауф определенную ссуду получал) два месяца тому назад умерла жена, а один хозяйство содержать не в состоянии. Форштегер просит разрешение Балдауфу жениться на вдове умершего Генриха Нау из колонии Краснополье, которая имеет восемнадцатилетнего холостого сына. И будет вести хозяйство до тех пор, когда ее сын сможет взять его на себя.
Контора разрешение на брак и повенчанное письмо дала, и заметила, что, не смотря на одиночество, оба хозяйства в запустение не пришли. Поручику Манжину поручили по описи Балдауфу хозяйство вдовы отдать и чтобы он холостого ее сына обучил земледелию, женил и отдал ему обратно хозяйство в том же состоянии.

Форштегер колонии Поповка Иоганнес Ниденталь, по согласованию с поручиком Ивановым, просит разрешить холостому 22-х летнему пасынку колонии Усть-Залиха Иоганнеса Мейнингера, Иоганнесу Зелю жениться на вдове из его колонии Кристине Бауер, которая с тремя малолетними детьми одна хозяйство вести не может. Кантора разрешила Зелю на Бауер жениться и принять на свой счет хозяйство и долги. Повенчанное письмо выдано.

По данным комиссара подпоручика Шенне в колонию Макаровка прибыл колонист Филипп Эрнст Миллер, которой более двух лет по пугачевскому делу содержался в остроге. Сейчас, будучи выпущен, желает опять в колонии своим хозяйством управлять. Но оно в связи с длительным его содержанием под стражей совсем пришло в упадок. Шенне считает необходимым снабдить его хлебом до жатвы, а для поправки хозяйства дать ссуду десять рублей, одну лошадь. Колонисты колонии считают его рачительным и хорошим хлебопашцем. Для него, как в прошлую осень, так и в нынешнюю весну участок хлеба засеян. По справке 1775 г. подготовленной в присутствии господина статского советника и главного судьи Лодыжинскаго колонии Макаровки Миллер, 40 лет, показан в неспособных, а у него жена Мария Анна, 37 лет, имел две лошади, две коровы, все хлебопашенные инструменты и конскую упряжь, казенные дом, конюшню и амбар. Показано, что он, Миллер, содержится в остроге, а жена ведет хозяйство, в примечании господина статского советника Лодыженскаго о нем, Миллере, записано: он аттестован неспособным только из-за того, что он содержится в остроге, а в прочем он хороший земледелец. Кантора решила признать Миллера к хлебопашеству способным и так как общество колонии Макаровка берет на себя выданную на исправление хозяйства ссуду, деньги выделить.

[Рудольф]

10 марта

Доктор Леонтович сообщает, что командированный в Караманской округ для обследования больных колонистов подлекарь Зинслер сообщает, что большая часть колонистов умирают потому, что никого там нет, кто бы смог больному даже кровь пустить. Часть колонистов, из захваченных ранее киргиз-кайсаками, болеют потому, что пришлось им пережить голод, побои и всякую нужду. Еще одной причиной болезней является недостаток теплой одежды, а колонистам приходится зимой ездить в степь за сеном и в лес за дровами. Но главная причина распространения болезней – отсутствие лекарей, способных оказать медицинскую помощь на ранних стадиях заболевания. Зинглер представил список больных, и какими болезнями они страдают.
Кантора велела Леонтовичу подлекаря Зинглера оставить в колониях до завершения лечения колонистов и необходимое количество медикаментов выделить.

Форштегер колони Сосновка Ро, за подписью двух бейзицеров и по согласованию с поручиком Ивановым, просит разрешение колонисту Михаелю Эйзиху пустующий дом, принадлежащий вдове Вагнер принять. Кантора поручила к поручику Иванову по своем усмотрению оценить колонисту Эйсиху один из свободных домов и взять с него расписку.


Колонист Красного Яра Валентин Шефер, сообщает, что по приезду в 1772 г. в Петербург, отдал он ассесору Нордштету товаров на 62 руб. в долг под росписку. За эти годы через регистратора Смирнова из вычтенного у пастора Албаума жалованья получил 19 руб. 50 коп. а насчет оставшегося долга, через Смирнова сообщил остальные денег платить не намерен, так как они были ему просто подарены. Колонист Шеффер просит, чтобы Канцелярия благоволила с господина ассесора Норштета остальные деньги взыскать.

Форштегер колонии Казицкой Шмит, по согласованию с поручиком Манжиным, просит разрешить колонисту Иоганнесу Беку на уволенной из колонии Краснополье колониста Николаус Мейбаха дочери Магдалене жениться. Контора разрешила выдать повенченое письмо.

Колонистка вдова Анны Сабина Гейнике просит выдать на один год паспорт
для ее дочери Луизы в город Самару к полковнику Пекину, где она будет работать в услужении, с выплатой в казну два рубля в год. Кантора разрешение дала.

По двум заявлениям колониста Иоганна Кретте из Катариненштадта колониста Готтлиба Леманна из Орловской, по согласованию с подполковником Гогелем, информируют, что князь Петр Иванов сын Бабичев, пригласил их на один год. Первого для закладки в его деревнях табачных плантаций за сорок пять рублей, а второго для приведения его суконной фабрики в хорошее состояние за пятьдесят рублей. В это время их хозяйство поручить вести другим колонистам этих колоний, а именно, хозяйство Кретте Готфриду Тирингу, а Леманн кому препоручил, не показано. Просят разрешить ехать к князю Бабичеву на один год с
паспортами, чтобы на заработанные деньги хозяйство поднять на более высокий уровень, а за время отъезда их хозяйства в колониях в упадок не придут, о чем свидетельствует подполковник Гогель. Кантора разрешение дала.

[Рудольф]

15 августа

Канцелярия дала согласие отправить главного судью Канторы Лодыжинского на 29 дней в город Царицын на лечение. Но этот отъезд не должен повлиять на работы Канторы.

Его сиятельство господин действительный тайный советник, генерал-прокурор и кавалер, князь Александр Алексеевич Вяземский потребовал прекратить отпускать из Саратовской аптеки бесплатно медикаменты для колонистов.

Канцелярия потребовала ускорить отправку на военную службу тех колонистов, которые это желание высказали. Этот процесс затянулся на год. Контора приказала окружным комиссарам до 1 сентября всех собрать к Саратовскому коменданту для отправки по месту службы.

Канцелярия велела Саратовской Канторе прекратить оплату колонистам за земляные работы. Сообщить всем колонистам, чтобы больше никто из них на казенную помощь не надеялись, а старались жить своими трудами. Соответствующее распоряжение поступило комиссарам округов, чтобы они с подпиской всех проинформировали.

Малороссиянин слободы Сокур Саратовского уезда Марк Козаренко, сообщил, что в июле он был отпущен по своим делам в город Дмитриевск. После приезда в слободу Куро? Дмитриевского уезда неизвестные украли две лошади: первая, кобыла 9 лет с характерными признаками и с жеребенком одного года, вторая сиво железная кобыла двух лет без примет. То, что лошади были украдены, правлением Николаевской слободы было дано свидетельство.
Будучи 12 августа в колонии Красный Яр опознал у колонистов Николауса Рейхерта кобылу рыжую с жеребенком, у Георга Бендера сиво железную кобылу. Форштегер Гепнер объяснил, что этих лошадей в конце июля колонисты купили в малороссийской Покровской слободе у Ивана Михайлова, Рейхерт кобылу и жеребенком за пять рублей, Бендер кобылу сиво железную за три рубля десять копеек, в чем от форштегера было дано свидетельство на немецком языке. Козаренко просит его лошадей вернуть, а колонистам судиться с продавцом. Все документы поступили в Кантору. Было поручено секунд-майору Пилю изучить документы и выяснить, не покупали ли колонисты заведомо украденных лошадей. Связаться с атаманом Покровской слободы и выяснить, где приобрел этих лошадей Михайлов. И по результатам доложить.

Поручик Протопопов сообщил, что, хотя указом Канторы и было приказано колонисту Елшанки Кристофу Баумгардту(Баумгертнеру), вместо сгоревшего дома, передать один из свободных и принять на свой счет сумму, которую он казне встал. Но в этой колонии дома строились не казной, а самими колонистами, которым выданы были на строительство соответствующие деньги.
Колонисту Баумгардту выделили дом, оставшийся после колониста Казимира Касаверского, которой с разрешением живет в Саратове. Дом был оценен обществом колонии в 40 рублей, а амбар в 10 рублей. Было решено, на Баумгардта сумму начислить, а эту сумму с Касаверского списать.

Колонист Готфрид Бертрама сообщил в Кантору, что по разными обстоятельствам с выданным ему Канторой паспортом выехать был не в состоянии, а срок действия паспорта истекает. Он просит вернуть ему дом в колонии Усть-Грязнуха, так как он решил остаться в колонии. Кантора такое разрешение дала.

18 августа

Колонист Иозеф Ясинский из колонии Усть-Грязнуха, признанный обществом к хлебопашеству неспособным, с подтверждением поручика Протопопова, просит об увольнении в город Камышенку с выдачей паспорта на один год. Там он намерен заниматься торговлей, а в уплату казенного долга обязуется ежегодно взносить по шесть рублей. Разрешили

Форштегер колоний Усть-Грязнуха Георг Митциг и колонист Елшанки Якоб Дановский просят разрешить холостому колонисту сироте Михаелю Тринаку из Елшанки на дочери колониста Якоб Ракусцевского Кристине жениться и принять на себя хозяйство колониста Дановского (из-за его старости). Кантора разрешила Тринаку на девке Кристине жениться, взять на себя хозяйство Дановского и выдало повенчанное письмо. Все долги Дановского записать на счет Тринака.

19 августа

Поручик Рейфшнейдер сообщил, что в колонии Водяной Буерак у колониста Иоганнеса Шефера в час ночи с 20-го на 21-е июля сгорел дом без пристроек. Причина пожара не установлена. Есть подозрение, что умышленный поджег.

В колонии Щербаковке 28 июля был сильный град, которой продолжался два часа и побил часть как озимого, так и ярового хлеба. Многие колонисты понесли убытки.

22 августа

По сообщению секунд-майора Пиля, пропавшие у малороссиянина Марка Козаренко Сокурской слободы две кобылы и один жеребенок, опознаны в колонии Красный Яр у колонистов Николауса Рейхерта и Георга Бендера. Следствие показало, что они лошадей купили в своей колонии в присутствии форштегера у малороссиянина Покровской слободы Артемия Чижа, не зная того, что они крадены. Сейчас он находится в остроге в Саратове.
Кантора решила, что колонисты кобыл и жеребенка у Чижа купили не зная, что они краденные, что подтверждает форштегер Гепнер. Поэтому изъятию не подлежат, а Козаренко должен требовать взыскания ущерба через Саратовскую Воеводскую канцелярию с Чижа.

Форштегер колонии Кустарева Граф, по согласованию с поручиком Манжином, просит разрешить колонисту Гербсту на оставшейся после умершего колониста Штельцеля вдове Марии Терезии жениться с принятием на себя имеющихся на ней казенных долгов. Контора разрешила и выдала повенчанное письмо, а долги покойного поставить на счет Гербста общие с малолетним ее сыном.

[Рудольф]

18 июля

По сообщению его превосходительства генерал-майора Пиля, что на посланное ему из Канторы сообщение о запрете находящейся в колонии Тонкошуровке драгунской команде косить травы сверх отведенных ей канторских лугов, уведомляет, что находящейся в той колонии с командой поручик Протопопов сообщил, что трава косится ни в других каких-либо колонистских дачах, а на лугах, отведенных шульцем Тонкошуровки. От этого шульца имеется квитанция на немецком языке. Кантора вызывательскому поверенному поручику Вейцу послала указ, в котором сообщила, что выяснение всех обстоятельств с генерал-майором Пилем показало необоснованность претензий Вейца, и предписала в дальнейшем присылать проверенную информацию.

Секунд-майора Козловский сообщает, что посланный от примьер-майора Орлова, содержатель питейных продаж Иван Лебрехт сообщил, что по дороге в колонию Медведицкий Крестовый Буерак из колонии Линево Озер, встретился ему навстречу колонист Николаус Лейс. У него Лебрехт нашел в небольшом бочонке вино. На вопрос, где он взял это вино, Лейс сообщил, что купил в колонии Гречишной Луке у колониста Якоба Вальтера за семьдесят копеек. Сам Вальтер в этом признался. Зная, что указом Канторы корчемство запрещено, все же решился на продажу вина. Лебрехт представил в Кантору все документы для рассмотрения. Колониста Лейса оставил в Линевом Озере и просит на собрании общества его наказать, чтобы другие закупать неразрешенное вено не смели. Вальтер в Канторе в курении вина и в его продаже Лейсу признался. Но разъяснил, что производил вино на дому по случаю свадьбы, а оставшееся вино продал Николаусу Лейсу и признался без всяких запирательств.
В соответствии с указом Ее Императорского величества от 9 августа 1765 года следовало его (по причине, что он к военной службе оказался неспособен) выслать на поселение под Оренбург. Но то, что виновен иностранец, прибывший по вызову в Россию и сам находится на поселении под государственным управлением, следует рассмотреть особо. На Вальтере имеется большой казенный долг, который со временем должен быть взыскан. Но если его вышлют под Оренбург, то гарантировать возврат долга будет сложно. Поэтому предлагается оставить его на прежнем поселении, а за нарушение закона о курение вина и его продажу учинить ему при Канторе нещадное наказание плетьми. Майору Козловскому дать следующее указание: 1-е, о наказании Вальтера во всех колониях публиковать. Приложить объяснение о том, что, если паче чаяния впредь кто-то из колонистов в таковых же поступках будут пойманы, то непременно получат строжайшее по закону наказание – ссылка на вечные работы. 2-е, наложить штраф на каждую ревизскую душу мужского пола колонии Гречишная Лука – 25 коп., а на Вальтера – 5 рублей. Впредь, где корчемство впервые учинят, взимать по 25, за второй раз по 50 копеек, а в третий по рублю на каждую душу мужского пола, что бы за друг другом внимательней следили. 3-е, колониста Николауса Лейса, чтобы он впредь в неуказанном месте вина не покупал, на собрании общества данной колонии наказать плетьми.

Поручик Рейфшнейдер сообщает, что состоящей в колонии Усть-Кулалинке комиссарский дом был использован для проживания капитаном Бриксеном, а потом был отдан Канторой ему. Но дом находился в таком состоянии, что от дождя нельзя укрыться. За свои деньги Рейфшнайдер переправил находящийся в Добринке дом умершего колониста Меиер Геферу?. Контора не возражала.

Поручик Манжин сообщил, что колонисты его округа посеяли полученные тутовые семена. Как и в прошлом годы многие семена взошли, но много и пропало. Контора пояснила, что за разведение тутовых деревьев отвечает надворный советник и член Канторы Рейса, и докладывать по данному вопросу ему непосредственно.

Форштегер колонии Березовки Якоб Зиберт и форштегер колонии Зауморье Паулюса Буша, по согласованию с поручиком Манжиным, просят разрешения между двумя этими колониями построить мельницу. Контора разрешила «к удовольствию тамошних поселян» мельницу построить.

Форштегер колонии Казицкой Филипп Шлегер, по согласованию с поручиком Вейцем, просит разрешить вдовцу Кристьяну Шмидту жениться на вдове умершего Андреаса Франца, Анне Марии с принятием на себя как ее, так и умершего ее мужа, домоводства и казенных долгов. Кантора разрешила и дала им повенчанное письмо.

Колонист Линева Озера Людвиг Плато просит уволить его на год в город Свияжск с паспортом. Контора разрешила и послала в Свияжскую провинциальную канцелярию указ о необходимости взимать с Плато казенных долг.

Форштегер колонии Яблоновка Мельхиор Магель, по согласованию с поручиком Манжиным, просит: 1-е, разрешить холостому Иоганнесу Морашу, пасынку Николауса Мартина, на девке Магдалене Никель, падчерице форштегера колонии Поповкина Георга Лемерманна, жениться и оставшееся после умершего Михаеля Вахнера хозяйство на свой счет принять. 2-е о разрешении его же колонии холостому Антону Шрейдеру на вдове Катарине Вагнер жениться. Контора разрешила и повенчанные письма выдала.

[Tavit]

Этим сообщением я открываю страницу, где будет приводиться информация из протоколов Конторы опекунства иностранных о жизни колоний в 1776 году.

Уважаемый Рудольф издайте эти фрагменты из жизни колонистов отдельной книжкой.

[Рудольф]

Я буду эти документы издавать отдельной книжкой. Но когда - сказать трудно. Требуется очень много времени, чтобы сделать этот материал читабельным для широкой аудитории. Кроме того, надо выверять фамилии. Они часто искажены. Потребуется делать развернутые комментарии. Я знаю, что у тех, кто прочел выставленные материалы возникло много вопросов. На отдельные вопросы, при наличии времени буду готов ответить. Не знаю, насколько интересны повторяющиеся материалы о разрешении на брак. Иногда хочется после чиновничьей работы окунуться в любимое мною немецкое Поволжье второй половины 18 века...

[viktor 2]

Не знаю, насколько интересны повторяющиеся материалы о разрешении на брак.

Очень даже интересны!

[Tavit]

Я буду эти документы издавать отдельной книжкой.

Anfrage.
Что нибудь о Кольб включить. Danke.

[Рудольф]

28 ноября

Свияжская провинциальная канцелярия сообщает, что уволенный с паспортом к местному прокурору Бекетову колонист Людвиг Плато отправлен назад в Саратов. Поэтому и деньги платить за него он отказывается. Контора делает запрос о судьбе этого иностранца. Если никаких данных нет, то объявить в розыск.

Поручик Рейфшнейдер сообщает, что казенные покосы, лежащие на луговой стороне реки Волги от Еруслана и Камышеватки до Волыжкова Буерака, взятые в прошлом году дмитриевскими и щербаковскими обывателями на откуп, табуном капитана Колышкина почти полностью вытоптаны и потравлены. Поэтому ничего не смогли взять с этих покосов. Чтобы хоть как то сохранить казенный интерес, Рейфшнайдер позволил некоторым малороссиянам пониже Еруслана лучшую траву выбрав, скосить по 25 копеек за стог. Удалось накосить 12 стогов. Деньги в Кантору переданы. Кантора дала задание поручика Ханыкова проверить ситуацию и доложить и показать реальные потери казны.

Доктор Леонтович сообщает, что находящейся на работе в аптеке колонист Маттиас Михельсен ведет себя честно и должность свою исполняет ответственно. Жалованье же получает в год, за вычетом, только три рубля пятьдесят копеек. Так как Михельсен способен к сбору лечебных трав и к различной мелкой работе в аптеке, просит назначить его на фельдшерскую вакансию. Жалование просит определить на уровне получаемого цирюльниками. Кантора дала свое согласие и определила колонисту Михельсену жалование по фельдшерскому окладу 36 рублей в года с 1 декабря 1776 года.

Поручик Вейц сообщает, что состоящий при колониях драгунской поручик Раковской в колонии Хайсоль насильно увел при помощи драгун своей команды из дома будущего тестя девку Анну Катарину Берш уже сговоренную за колониста Гиблейна. Кантора направила указ в Санкт-Петербургский драгунской полк, чтобы эту девку взять у поручика Раковского и вернуть в колонию. А с Раковским, за насильственный увоз упомянутой девки, поступить строго по закону и сообщить о результатах в Кантору.

Колонист Андреас Миллер из Луговой Грязнухи просит выдать ему на один год билет для проживания в колонии Олешни, обязуясь вносить в счет уплаты казенного долга по 3 рубля. Кантора разрешение дала, при этом сообщив подпоручику Шенне, Миллер во время разбора колонистов в 1775 году изъявил желание выехать в Петербург, обещая ежегодно выплачивать в погашения казенного долга по 10 рублей. Но сейчас, решив остаться при Саратовских колониях, обязуется платить только 3 рубля. Но так как он должен казне немалую сумму, взымать с Миллера по 5 рублей, не принимая никаких его объяснений. Но если общество Олешни возьмет на себя его обязательства, то оплату можно уменьшить и до 3 рублей.

29 ноября

Поручик Вейц сообщает на указ Канторы, что в колониях вызывателя Ле Руа рыбная ловля не очень важна. Колонисты используют только удочки. Кантора распорядилась, после получения информации от всех комиссаров подготовить общий документ с разъяснением важности использования рыбных ресурсов.

Находящейся с драгунской командой в Крутояровке офицер имеет желание с командою перейти в Тонкошуровку. Учитывая, что такие перемещения в колониях без ведома Канторы производиться не могут, то и ожидает от нее приказа. Хотя о перемещении воинских частей ранее командиры не сообщали, но если этой команде удобнее располагаться в Тонкошуровке, то Кантора не возражает.

Якоб Голь и другие форштегеры находящихся на Карамане колоний, по согласованию с поручиков Вейцем, просят перенести оплату за розданные в 1775 году медикаменты до Троицы 1777 года, так как после жатвы этого года, из-за плохого урожая продажи хлеба нет. Кантора послала Вейцу указ, чтобы он объявил форштегерам, что до Троицы в соответствии с Канцелярским указом отсрочить оплату нельзя, и дает время на исправление до марта 1777 года, да так, чтобы в первых числах месяца все деньги поступили на конторский счет.

[Рудольф]

11 октября

По сообщению генерал-майора Пиля, комиссар Вейц не дал распоряжения жителям колонии Хайсоль обеспечить дровами для отопления караульных казарм и квартир и выпечки хлеба стоящему здесь полуэскадрону поручика Санкт-Петербургского драгунского полка Раковскому. Главная причина – малочисленность данной колонии. Кантора предложила военным перейти в находящуюся в трех верстах отсюда колонию Отроговку, а комиссару приказала, чтобы колонисты обеспечили необходимым количеством дров военные команды. Кроме того, приказали, состоящим в комиссарских должностях польскому подполковнику Гогелю, капитану Вильгельми, поручикам Манжину и Вейцу послать указы и велеть, находящимся при колониях воинским командам, квартирующим в пустых домах, для обогрева и выпечки хлеба от общества давать дрова по одной сажени в месяц. Те, которые будут стоять с хозяевами, получать дрова должны от хозяев. И объяснять, что военные находятся в поселениях для обеспечения безопасности самих колонистов.

Польский подполковник Гогель сообщил, что при его вступлении в должность, от прежнего комиссара поручика Протопопова были приняты гнилые дрова. А сейчас они пришли в полную негодность, и не за какие деньги никто покупать их не соглашается. Кантора распорядилась двадцать семь сажень пришедших в негодность казенных дров использовать для отопления военных казарм.

Гогель сообщил, что получен паспорт от колониста Орловской Фридриха Альбрехта, вернувшегося из Оренбурга.

Действительный статский советник и главный судья Саратовской Канторы Лодыжинский рассказал, что во время его объезда колоний, лежащим выше Саратова на луговой стороне реки Волги округов секунд-майора Пиля, польского подполковника Гогеля, капитана Вилгельми, и колоний Ле Руа вверх по Большому Караману, обратил внимание на следующее:

1-е, что во многих колониях, и особенно, расположенных по Большому Караману, имеются дома без крыш и ничем не загороженные. Это можно отнести единственное только к лености колонистов и недосмотру сельских начальников, как, окружных комиссаров, так и форштегеров.
Кантора послала всем окружным комиссарам, и находящимся под их ведомством форштегерам указы. В них еще раз напоминается требование беспрекословно выполнять основные предписания Канцелярии опекунства иностранных: содержать свои дома и пристройки не только в надлежащем порядке и добром состоянии, но и в чистоте; дворы свои обязательно огораживать плетнем или какой-либо другой надежной оградой. Это не только требует порядок, но имеется общая польза, потому что скот и имущество их будет находиться в лучшей сохранности. За этим должны следить не только форштегеры, но и комиссары колонии. И если в будущем, несмотря на предписания, дворы окажутся не огороженными, наказан будет не только колонист, но и форштегер не избегнет штрафа, а у окружного комиссара будет сделаны вычеты из жалования.

2-е, комиссары еще не получили, из-за нерасторопности канцелярии Канторы, указов, касающихся разрешения колонистам переходить в пустые дома. Надворные пристройки брать на свой счет и перевозить в свои хозяйства. Это нужно и потому, что при хорошем урожае в этом годы они могли лучше сохранить зерно. Но потом выяснилось, что указы комиссарам о переводе колонистов, потерявших жилье при пожаре или другим причинам, поступали. А разрешения на перенос хозяйственных построек не было. Так, 24 августа форштегер колонии Рязановка Конрад Небе, по согласованию с капитаном Вильгельми, сообщал, что имеет небольшой амбар, в который не может сложить весь собранный в этом году урожай. Домоводство его удвоилось и состоит из двух семей и в два раза больший собран урожай. Он просил разрешения находящиеся возле дома колониста Бланка (которой с паспортом уволен) амбар и конюшню переставить к своему дому. Он так же был готов взять на свой счет стоимость казенных расходов. Но ему не разрешили, так как соответствующих указов о амбарах и конюшнях не поступало. На представление Канторы от 22 августа 1775 года в Канцелярию о разрешении для колонистов Медведицкого Крестового Буерака, потерявшим жилье при пожаре, построить другие или переместить в пустующие дома. Канцелярия предписала поступать в соответствии с указом от 29 июня 1769 года, копия которого еще раз была прислана в прошлом году, как известно, что по некоторым колониям немалое число за убылью людей состоит домов пустых, по учинении же разбора всем колонистам, вероятнее всего большее количество домов опустеть может. Избегая построения новых, поместить колонистов, лишившихся в означенном пожаре своих домов, в пустующие дома, невзирая на то, где они находятся, в этой колонии или в другой. Но, только не мешая коронных с вызывательскими, что и возлагается на собственное рассмотрение Канторы. 26 сентября этого года на представление Канторы велено обществам колоний не строить новые, а размещать способных к хлебопашеству в опустевших домах, чтобы избежать дальнейшего увеличения у обществ колоний казенных долгов. Кантора распорядилась, без лишних проволочек, разрешать иностранцам переходить в опустевшие дома, перевозить их или пристройки к ним. Сразу готовить канцелярские предписания в приеме строений и от новых хозяев брать расписки с обязательствами брать на свой счет их стоимость, исключая со счетов прежних хозяев.

3-е, в колонии Звонарев Кут колонистку Катерину Геннеберг, у которой муж без вести пропал, по данному Канторой повенечному письму пастор Гельм не венчает, а ее хозяйство в приходит в упадок. Такая ситуация без рассмотрения и решения оставаться не должна. 28 ноября 1775 года пастор Людвиг Гельм сообщил в Кантору, что несмотря на разрешение колонисту Иоганну Шнору из Звонарева Кута на вдове Еве Катерине Геннеберг, он обвенчать их не может. Муж вдовы без вести пропал, и хотя говорят, что он умер, но доказательств смерти нет. До этого, 6 ноября 1775 года, форштегер Михаель Круч просил разрешить Иоганнесу Шнору, которому 23 года, который кроме пятидесяти четырех рублей семидесяти трех копеек кормовых денег, никакой ссуды не получал, жениться на оставшейся после умершего Адам Геннеберга вдове Еве Катерине, которой 23 года, со взятием имеющегося на ней казенного долга. В тоже время при разборе в том же году капитаном Никифоровым в колонии Звонарев Кут эта вдова записана к хлебопашеству способной, 33 лет, у нее сыновья один пяти, другой одного годов, имеется дом с амбаром и конюшней, две лошади, один жеребенок, три коровы, две овцы, все необходимые для хлебопашества инструменты. Колонист Шнор, при разборе все того же капитана Никифорова, записан у Иоганнеса Лореша (среднего) приемышем двадцати лет, холост. У того же Лореша, 37 лет, имелся сын одного месяца, жена 29 лет, дом с амбаром и конюшней, скот и сельскохозяйственные инструменты. От пастора Гельма представлена справка, что 30 июня 1775 года без вести пропал Адам Геннеберг. Однако никакого рапорта в Кантору от секунд-майора Пиля не поступило. После отказа пастора Гельма венчать Шнора и Геннеберг, Кантора 16 декабря потребовала от Пиля объяснений, почему он о побеге Адама Генннеберга ничего не сообщил, а Еву Катарину объявил вдовой. Пиль сообщил, что рапорт он 21 июня отправил, но по какой-то причине он не был получен. Поэтому, он прикладывает копию. 27 мая Адам Геннеберг на двух лошадях с упряжью повез почту в Покровскую слободу, а обратно он не явился. Через три дня форштегер Круч послал по разным дорогам на поиску колониста десять человек. На обратном пути, у речки Саратовки, была найдена лошадь без хомута, пропавшего колониста, близ зимовья жителя Покровской слободы малороссиянина по прозвищу Стародубов. Его задержали и привезли в колонию. Сначала форштегер, а затем комиссар провели дознание. Но подтвердить вину Стародубова не смогли. Атаман Покровской слободы Подольский сообщил, что гнедая кобыла Геннеберга прибилась к табуну ночью. Когда ее обнаружили, Подольский распорядился выставить кобылу на базаре для опознания. Никто ее не опознал и атаман послал на той лошади своего работника Дементия Шадченко на мельницу Покровской слободы на реке Саратовке для помола пшеницы. Когда ее отпустили в поле пастись, ее заметили колонисты. К Стародубову она никакого отношения не имела. После всех выяснений 25 июня отправил Пиль рапорт в Кантору о пропаже колониста.
В октябре 1776 г. Круч обратился за разрешением Томасу Егеру, 25 лет, хорошего поведения, знающего земледельческую работу, имеющего 46 рублей 10 копеек казенного долга на Анне Катарине Геннеберг жениться, так как муж без вести пропал.

Хотя в ноябре 1775 года Кантора разрешила вдове за холостого Шнора замуж выйти, однако пастор Гельм не венчал, а потом Шнор раздумал жениться «потому, что он против ее летами молод». Вдова, из-за неимением мужа легко может лишиться своего хозяйства, так как одна хлебопашеством заниматься не сможет, секунд-майор Пиль просит разрешить Еве Катарине выйти замуж за колониста Егера.


4-е, что в колони Осиновке у колониста Карла Кенига, жена несколько лет назад убежала. Из-за неизвестности судьбы своей бежавшей жены он вторично женится не может, отчего домоводство его приходит в упадок. При разборе был показан к хлебопашеству способным, 31 года, жена 28 лет, детей, дома и сельскохозяйственных орудий не имел. Но, по мнению производившего разбор капитана Никифорова, Кенига следовало бы снабдить двумя лошадьми, коровою, плугом и телегою с упряжью, домом и прочими пристройками. Но в связи с тем, что жена 5 лет тому назад от него бежала, а где находится неизвестно, он домоводство поднять не может.

По 3-му и 4-му пунктам Кантора не имеет точных сведений о смерти мужа иностранки Катерины Генннеберг и жены иностранца Кенига. Из расследований секунд-майора Пиля еще не следует что они мертвы. Поэтому Кантора не может сама дать разрешение на второй брак. Предложено подробное описание обстоятельств отправить в Канцелярию опекунства иностранных, упоминая, что Канторе неизвестно как в таких случаях поступать. Скорее всего это возможно по приговору Государственной юстиц-коллегии лифлянских, эстлянских и финлянских дел. Просить Канцелярии опекунства иностранных о разрешении двух браков обратиться в эту коллегию. Тогда, это сможет служить общим правилом в будущем, так как по другим колониям подобных случаев много. Так, для примера, после нападения киргиз-кайсаков, мужья иные, лишились жен, а жены своих мужей, не имея до сего дня никаких известий. И хотя из киргис-кайсакского плена иные возвращаются, но не семьями, а одинокими лицами, и не в большом числе. То можно предположить, что многие вовсе оттуда не возвратятся, Оставшиеся хозяйства за одинокими приходят постепенно в упадок, если не разрешить вступать в повторный брак.

5-е, колонист Михаель Кин, перешедшей в Подстепную из колонии Цесарсфельд и женившейся на вдове Кристине Бридерсон, был обществом при последнем разборе показан неспособным по причине непродолжительного его пребывания в новой колонии. Сейчас же он всем обществом одобряется. Поэтому просят его включить в список способных к хлебопашеству. При разборе колонистов в 1775 году в ведомостях он нигде не показан, а в ревизии 1774 года показан в колонии Цесарсфельд способным, 45 лет, вдов, сын Иоганн, 11 лет. Но с припиской, что он за две недели до ревизии бежал и где находился неизвестно. 23 апреля прошлого 1775 года от него поступила просьба на вдове Бридерсон из колонии Подстепной жениться и принять ее домоводство. Поручик Протопопов свидетельствовал, что Михаель Кин после побега, в октябре 1774 опять в колонию возвратился, и просит разрешения жениться для улучшения хозяйства. Повенченное письмо Кину для женитьбы на вдове Бридерсон дано 24 апреля 1775 года. Кантора дала согласие на включение его в список способных.

6-е, в колонии Цуг, по поданной от шульца Иоганна Якоба Вейсбеккера просьбе, разрешено холостому колонисту Якобу Нолю сыну Адама Ноля на вдове Катерине Германн с принятием ее казенных долгов на свой счет жениться. Вследствие чего, дано было и повенечное письмо.

7-е, между колониями Обермонжу и Орловской земля была отмежевана борегардовскому офицеру. Колонисты жалуются, что это создает проблемы для прогона скота к водопою и просят отдать эту землю в общее владение. После выяснения установили, что эта земля отведена под дачу капитана Вильгельми. Кантора велела польскому подполковнику Гогелю на прогон скота колонией Орловской и Обермонжу к водопою показать удобные места впредь до рассмотрения этого дела по существу. А смотрителю над межевщиками господину надворному советнику Рейсу поручить провести расследование причин такого межевания и доложить в Кантору.

8-е, живущий в Тонкошуровке патер Электус, не получая от канторы жалованья, питается от колонистов, подобно бывшим капуцинам, своими трудами. Но не имеет разрешения колонистов венчать, а их детей крестить. Как известно, что он патером супириором Мельхиором Тренкером туда отправлен, но разрешения не получил, а для колонистов это создает большие проблемы. Кантора сделала соответствующий запрос, и разрешение патер получил.

В связи с объездом колоний статским советником и главным судьей Канторы Лодыжинским упомянутых в журнале колоний журнале на двести семьдесят восемь верст выдать, вместо использованных господином Лодыжинским собственных денег, следующие по его чину, то есть на семь лошадей, прогонные деньги, полагая на каждую лошадь и версту по копейке. Всего девятнадцать рублей сорок шесть копеек, записав в расход с распиской, а казначею поручику Штихеусу дать ассигнацию, о чем написать определение.

[путешественник]

Игорь Рудольфович! В тексте встречаются фразы: "от общества давать дрова по одной С А Ж Е Н И в месяц" и далее "двадцать
семь сажень". Что в данном случае значит САЖЕНЬ? Извиняюсь, если залез не туда.
Спасибо, Игорь Рудольфович, за Ваши информации, много интересного и полезного.

[Рудольф]

Подразумевалось от каждой семьи по одной сажени дров. Если в объеме, то где-то 2 метра в длину и 50 сантиметров в толщину(10-12 вершков).

[viktor3]

без вести пропал Адам Геннеберг.

Куда же изчез мой предок?

Большое спасибо Рудольф!!!

[viktor3]

колонисту Иоганну Шнору из Звонарева Кута

Я думаю: это Johann Schnarr хозяйство номер 43а Stahl am Karaman.