Драма русского немецкого поэта Афанасия Фета

Жизнь Замечательных Людей - российских немцев.
Ответить
Аватара пользователя
Bangert
Постоянный участник
Сообщения: 1791
Зарегистрирован: 08 янв 2011, 16:50
Благодарил (а): 6328 раз
Поблагодарили: 5685 раз

Драма русского немецкого поэта Афанасия Фета

Сообщение Bangert »

Драма русского немецкого поэта Афанасия Фета

200 лет назад, 5 декабря (23 ноября по старому стилю) 1820 года родился замечательный певец природы и любви поэт Афанасий Афанасьевич Фет

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Родители Фета – асессор городского суда Дармштадта Иоганн-Петер Фёт (Johann Peter Föth; 1789−1826) и Шарлотта-Елизавета Беккер (Charlotte Elisabeth Becker; 1798−1844) – сочетались браком в Дармштадте 18 мая 1819 года. Там у них родилась дочь Каролина. А дальше судьба уготовила историю, которая для их будущего сына станет жизненной драмой.

В 1820 году в Дармштадт на воды приехал 45-летний русский помещик, потомственный дворянин Афанасий Неофитович Шеншин. Он остановился в доме Фётов. Между ним и Шарлоттой-Елизаветой вспыхнул роман, несмотря на то, что молодая женщина ждала второго ребёнка. В сентябре Шеншин и Шарлотта-Елизавета тайно выехали в Россию. 23 ноября 1820 года в селе Новосёлки Мценского уезда Орловской губернии у Шарлотты-Елизаветы родился сын, 30 ноября крещённый по православному обряду и наречённый Афанасием. В метрической книге он был записан как сын Афанасия Шеншина.

Отчим Фета, Афанасий Шеншин (1775−1854), ротмистр в отставке, участник войны 1812 года с Наполеоном, был богатым орловским помещиком, просвещённым дворянином, мценским уездным предводителем дворянства и уездным судьёй. Он сразу же усыновил новорождённого, дав ему, с согласия матери, имя Афанасий. Официальное венчание его с матерью произошло только в 1822 году. В 1826-м в Германии умер настоящий отец мальчика, Иоганн-Петер Фёт, не оставив сыну ни титула, ни наследства.

Шарлотта-Елизавета писала в письме к брату: «…Чтобы отомстить мне и Шеншину, он забыл собственное дитя, лишил его наследства и наложил на него пятно… Попытайся, если это возможно, упросить нашего милого отца, чтобы он помог вернуть этому ребёнку его права и честь; должен же он получить фамилию…» Затем, в следующем письме: «…Очень мне удивительно, что Фёт в завещании забыл и не признал своего сына. Человек может ошибаться, но отрицать законы природы – очень уж большая ошибка. Видно, перед смертью он был совсем больной…»

Во втором браке у Шарлотты-Елизаветы с Афанасием Шеншиным было ещё четверо детей: Любовь (1824 г. р.), Василий (1827), Надежда (1832) и Пётр (1834).

Афанасия Шеншина определили в частный пансион Крюммера в городе Верро (ныне Эстония), где занимались лишь немецкие дети. И неожиданно в пансион пришло на его имя письмо от отца, в котором, без объяснения причин, предписывалось далее именовать Афанасия фамилией Фет. И вскоре Фет ощутил не только издёвки товарищей, но и тягчайшие последствия, связанные с новой фамилией. Это было утратой всего, чем он неотъемлемо обладал, – дворянского звания, положения в обществе, имущественных прав, даже национальности, русского гражданства.

Литературовед Дмитрий Благой писал: «Старинный потомственный дворянин, богатый наследник внезапно превратился в „человека без имени“ – безвестного иностранца весьма тёмного и сомнительного происхождения. И Фет воспринял это как мучительнейший позор, набрасывавший, по понятиям того времени, тень не только на него, но и на горячо любимую им мать, как величайшую катастрофу, „изуродовавшую“ его жизнь. Вернуть то, что было им, казалось, так непоправимо утрачено, вернуть всеми средствами, не останавливаясь ни перед чем, если нужно, всё принося в жертву, стало своего рода навязчивой идеей, идеей-страстью, определившей, в сущности, весь его жизненный путь. Оказывало это влияние, и порой весьма роковое, и на литературную его судьбу».

Как оказалось, причиной тому стало несоответствие в документах по усыновлению его дворянином Афанасием Шеншиным. В результате разбирательства будущий замечательный поэт стал «гессен-дармштадтским подданным Афанасием Фётом».

В 1837 году Фет окончил частный пансион Крюммера. На следующий 1838 год он поступил в Московский университет на философский факультет, продолжая заниматься литературой. Окончил университет в 1844 году. Стремясь всеми возможными способами вернуть себе дворянский титул, Афанасий Фет пошёл служить унтер-офицером. Затем в 1853 году Фета перевели в гвардейский полк.

Творчество Фета даже в те времена не стояло на месте. В 1840 году при участии Аполлона Григорьева, друга Фета по университету, вышел первый сборник стихов Фета «Лирический пантеон». В 1850 году выходит его второй сборник, в 1856 – третий. Сам Белинский написал в «Отечественных записках»: «…из живущих в Москве поэтов всех даровитее г-н Фет», и что среди его стихотворений «встречаются истинно поэтические».

Почти одновременно с выходом его очередного сборника стихов появился новый правительственный указ, согласно которому звание потомственного дворянина давал лишь чин полковника. Это отодвигало осуществление цели Фета на столь неопределённо долгий срок, что продолжение военной службы становилось совершенно бессмысленным.

В 1857 году в Париже поэт женился на дочери богатейшего московского чаеторговца, сестре его литературного единомышленника и почитателя, русского критика Василия Петровича Боткина – Марии Петровне Боткиной. Однако о пылкой любви речь здесь не шла (детей у них тоже не было). Богатство, как надеялся Афанасий Фет, могло проложить путь к долгожданному признанию его российским гражданином.

В 1858 году Фет вышел в отставку и поселился в Москве. Он купил имение Степановка, затем – ещё три имения, и среди них особенно богатое – Воробьёвку. С гордостью сообщал он писал одному из своих бывших товарищей-однополчан: «…я был бедняком, офицером, полковым адъютантом, а теперь, слава богу, Орловский, Курский и Воронежский помещик, коннозаводчик и живу в прекрасном имении с великолепной усадьбой и парком».

Салтыков-Щедрин признавал, что «большая половина» стихотворений Фета «дышит самою искреннею свежестью». И всё же современники критиковали мастера за отсутствие в его поэзии не только гражданских мотивов, но и вообще связи с общественными вопросами.

Немецкая история Афанасия Фета закончилась 26 декабря 1873 года, когда по высочайшему указу ему была возвращена отцовская фамилия Шеншин, «со всеми связанными с нею правами». Но свои стихи и переводы поэт и дальше подписывал фамилией Фет.

Его уход из жизни также был непростым. Фет уже долгое время сильно болел. Однажды утром он настойчиво попросил (как спустя 12 лет сделал то же самое Чехов) бокал шампанского, а когда жена побоялась дать ему спиртное, послал её к врачу за разрешением. Оставшись вдвоём со своим секретарём Екатериной Кудрявцевой, он продиктовал ей записку: «Не понимаю сознательного приумножения неизбежных страданий, добровольно иду к неизбежному». Под этим он сам подписал: «21-го ноября Фет (Шеншин)» (записку в итоге не нашли). По воспоминаниям Кудрявцевой, Фет попытался совершить попытку самоубийства с использованием «разрезального» ножа для писем, но ему это не удалось. Он опустился на стул «начал дышать всё тише, тише, потом вдруг широко раскрыл глаза, как будто увидев что-то необычайное» – и через две минуты ушёл из жизни.

Это случилось за 2 дня до 72-го дня его рождения.

Виктор Фишман

№ 48, 2020. Дата публикации: 27.11.2020

http://www.rg-rb.de/index.php?option=co ... &Itemid=13
Интересует, фамилия Bangert из Dittel
фамилия Diener из Katharinenstadt/Marxstadt/Warenburg
фамилия Krug из Krazke
фамилия Kramer из Katharinenstadt
selena
Постоянный участник
Сообщения: 1691
Зарегистрирован: 22 сен 2011, 00:03
Благодарил (а): 4276 раз
Поблагодарили: 3566 раз

Драма русского немецкого поэта Афанасия Фета

Сообщение selena »

В биографии Фета история любви к Марии Лазич обычно занимает две-три строчки. Только сейчас к исследователям приходит понимание, что встреча с этой удивительной, не от мира сего, девушкой - главная в жизни Фета. Гибель Марии в 1850 году перечеркнула всю прежнюю жизнь поэта, придала трагическое звучание всем его стихам, даже самым радостным и светлым.- Было так: после университета Фет поступил на военную службу. Оказался в гарнизоне под Херсоном и познакомился в соседнем имении с девушкой, дочкой обедневшего генерала в отставке. Марии тогда исполнилось двадцать два года. Она была очень чуткой и культурной барышней.

Мария знала о том, что молодой офицер - талантливый поэт?

- Конечно! Она с детства любила стихи Фета, - ведь он уже лет десять публиковал их в периодике, была у него уже и книжка. Мария прекрасно знала и русскую, и мировую поэзию.

Самым известным стихотворением Фета считается "Шепот, робкое дыханье..." Оно имеет какое-то отношение к Лазич?

- Самое прямое. Оно написано в лучшие дни их отношений. Фет писал тогда своему приятелю: "Я ждал женщины, которая поймет меня, и дождался ее". Так они полюбили друг друга. Но Фет не решался жениться. Своей нерешительностью измучил и Марию, и себя.Он действительно был беден, а Лазич была небогата. И вот Фет пошел на полный разрыв. Если б он знал, в какое отчаяние привел Марию! Она почувствовала, что от нее ускользает вся ее жизнь. Много она упрашивала, умоляла его не обрывать переписку и наконец поняла, что все кончено. А осенью 1850 года Фет был сражен страшной новостью: Мария погибла.

Что же случилось?

- Случайно вспыхнуло ее кисейное платье. Мария, вся в огне, пробежала по анфиладе комнат, открыла балконную дверь - от свежего воздуха огонь вспыхнул еще сильнее и охватил голову. Она закрыла лицо руками и крикнула сестре: "Ради Неба, спаси письма!" Мария имела в виду письма Фета, так как везде горели отпавшие куски платья. Девушка бросилась по ступенькам в сад и там упала. На крики сестры прибежали люди, которые отнесли Марию, всю обгоревшую, в спальню. Через четыре дня в неимоверных муках она скончалась со словами: "Он не виноват, а я..."
Что произошло с Фетом после этого известия?

- Это был уже совсем другой Фет. Он понял, что потерял женщину, которую любил всеми силами души. Потерял счастье своей жизни. Потом он все приобрел: стал богатым помещиком, поместным дворянином, камергером императорского двора. Но Марию уже было не вернуть. И Фет всю оставшуюся жизнь мучился тем, что оставил ее, винил себя в смерти девушки.

Эта история, мне кажется, принадлежит не только и не столько истории литературы. В ней - вечное нам напоминание о том, как хрупко первое чувство, как вообще хрупок и нежен сосуд жизни...

- Фет благоговейно сберегал в душе все, что было связано с Марией Лазич. В ином стихотворении, кажется, нет ее, но это только кажется. Там все - и музыка слова, и краски природы, и чувство поэта - все о ней. Стихи, посвященные Лазич, не измышлены, не "сочинены", нет, поэт жизнью платит за память сердца. "Где ты? Ужель, ошеломленный,//Кругом не видя ничего,//Застывший, вьюгой убеленный,// Стучусь у сердца твоего?.." Фет был исповедален, весь открыт...

Но это не все чувствовали и понимали.

- Кто же мог тогда понять, что это, о чем и зачем? Даже друзья Фета не понимали, почему он, будучи в преклонных годах, продолжал писать о любви. Константин Леонтьев, писатель и философ, был в дружеских отношениях с Фетом. Он прочел "Вечерние огни" и так рассердился, что решил написать Фету письмо "с дружеским советом о любви умолкнуть". Об этом намерении узнал духовник Леонтьева старец Амвросий и запретил писать такое письмо.

Старец был знаком с Фетом?

- Только по рассказам Леонтьева или по стихам Фета. Но и этого ему было достаточно. У старца Амвросия была всепроникающая интуиция. Вот он и сказал: "Не надо". Он понял, что у Леонтьева неправильное мнение о Фете.

Душа Марии Лазич не отходила от Фета всю его жизнь: последнее стихотворение, посвященное ей, было написано в 1892 году, в год смерти поэта...

- По поводу стихотворения "На качелях" Буренин злословил: "Представьте себе семидесятилетнего старца и его "дорогую", "бросающих друг друга" на шаткой доске... Как не обеспокоиться за то, что их игра может окончиться неблагополучно для разыгравшихся старичков!" Вот до какой мерзости доходила критика.
Афанасий Афанасьевич писал Полонскому по поводу этого стихотворения - всего-то двенадцать строк! - и поднявшейся газетной травли: "Сорок лет тому назад я качался на качелях с девушкой, стоя на доске, и платье ее трещало от ветра, а через сорок лет она попала в стихотворение, и шуты гороховые упрекают меня..."
Получается, что Фета нельзя понять без трагической истории его любви?

- Фета нельзя понять вне Марии Лазич. Земного бессмертия не существует, но пока по милости Божией мир наш стоит, пока люди читают стихи, память о Марии Лазич будет жить на земле. Образ юной страдалицы, много потерпевшей за свою любовь, как ангел летит над русскими полями. Не будь ее - не было бы того Фета, который навсегда остался в русской поэзии.

Но вот кто-то спросит: что же он со своим покаянием не шел в храм?

- Фет бывал в церкви. Когда он жил в Москве на Плющихе, то посещал службы в Новодевичьем монастыре. Но после сорока лет у него открылась астма, лечить ее тогда не умели. Афанасий Афанасьевич жил летом в своей Воробьевке, часто не имея сил даже выйти на террасу. Он еле-еле дышал.

Вообще надо сказать: он слишком себя загрыз. Отвечая на домашнюю анкету в доме Толстых на вопрос: "Долго ли бы вы хотели жить?", он пишет: "Наименее долго".
Во многих воспоминаниях современников можно встретить язвительные и насмешливые отзывы о Фете как о скаредном и грубом старике.

- Да, он до самой старости боролся с грехами своей бедной юности: честолюбием и сребролюбием. Но эти грехи не убили в Фете поэта, не уничтожили и огромного дара любви. И что наши человеческие суды... Ведь нам открыто о Фете далеко не всё.
https://rg.ru/2015/12/10/fet.html
selena
Постоянный участник
Сообщения: 1691
Зарегистрирован: 22 сен 2011, 00:03
Благодарил (а): 4276 раз
Поблагодарили: 3566 раз

Драма русского немецкого поэта Афанасия Фета

Сообщение selena »

Мария Лазич и Мария Боткина

«Б. А. Садовский первым отметил, что любовная лирика Фета не антураж, а апофеоз любви, пережившей смерть!» Что могла дать бесприданница поэту, кроме креста и вдохновения? Ему тогда пришлось бы выйти в отставку, чтобы содержать семью, офицерского жалования было бы явно недостаточно.

«Фет, по собственному признанию, пытался убедить ее, что не может быть счастливого брака, когда оба не имеют достатка: "Я ясно понимаю, что жениться офицеру, получающему 300 руб., без дому, на девушке без состояния значит необдуманно и недобросовестно брать на себя клятвенное обещание, которого не в состоянии выполнить"». Афанасий тянул, сколько мог, пока родители Марии не попросили предпринять его хоть что-нибудь, выбрать одно из двух возможных решений. И Фет решился: отправил письмо, в котором сообщил, что их счастье невозможно. Возможно, поэт корил себя за этот поступок всю оставшуюся жизнь, возможно – это была случайность, которых так много в жизни творческих людей.
Мария, читая вечером в постели, уронила спичку. Платье вспыхнуло, девушка выбежала на балкон, что ее и погубило – ветер мгновенно превратил газовое платье в факел. Три дня она умирала от ужасных ожогов. Позже Фет признался Борисову, что виноват в ее смерти: «Я ждал женщины, которая поймет меня, и дождался ее. Она, сгорая, кричала: «Аи nom du ciel sauvez les lettres». («Ради всего святого, спасите письма». — франц.) и умерла со словами: «Он не виноват, а я».
Фету еще суждено было найти свое если не вдохновение, то семейное счастье. Афанасий Афанасьевич познакомился с Марией Петровной Боткиной. Обладательница приличного приданого, не голубых кровей, спокойная и рассудительная, Мария казалась не просто приятной партией, но и гармоничной спутницей.
«Поручик вдохнул поглубже и начал было заранее заготовленную фразу: — Дорогая Мария Петровна, прошу вас составить счастье всей моей жизни... — Тут он осекся и попросил не руку, а клубничное варенье».
В тот вечер Мария не услышала заветных слов, но это случилось уже скоро – в 1857 году. Перед свадьбой жених и невеста обменялись тяжелыми признаниями: он раскрыл ей тайну своего рождения (скрыв, правда, историю своей несчастной любви), она – тайну своей любви, отданной другому: у нее был сын. Безусловно, их в какой-то степени сближала любовь, пережитая обоими до встречи, а у Фета даже роковая. Молодые обвенчались в Париже, а шафером на их свадьбе был... Тургенев.
После церемонии и путешествия молодые вернулись в Россию, и поэт ни разу не пожалел о своем выборе: Боткина стала отличной хозяйкой и верным другом. Свершилось! Дом укрыл меня от непогод, Луна и солнце в окна блещет, И, зеленью шумя, деревьев хоровод Ликует жизнью и трепещет. 1858

Источник: https://rosuchebnik.ru/material/fet-i-t ... ny-poetov/
medea
Постоянный участник
Сообщения: 607
Зарегистрирован: 25 дек 2017, 15:39
Благодарил (а): 4651 раз
Поблагодарили: 740 раз

Драма русского немецкого поэта Афанасия Фета

Сообщение medea »

Nachlass eröffnet neue Perspektiven auf Rilkes Leben und Werk.
Rainer Maria Rilke zählt weltweit zu den bedeutendsten Autoren des 20. Jahrhunderts.

Изображение

Brief an Rilke von seiner Geliebten Lou Andreas-Salomé – einer von rund 8.800 Briefen aus dem Nachlass des Dichters.
Lou Andreas-Salomé, (* 12. Februar 1861 in St. Petersburg; † 5. Februar 1937 in Göttingen), war eine weitgereiste Schriftstellerin, Erzählerin, Essayistin und Psychoanalytikerin aus russisch-deutscher Familie.
Foto: DLA Marbach
Fast 100 Jahre lang befand sich ein großer Teil von Rilkes Nachlasses in Familienbesitz. Jetzt geht er in die Sammlungen des Deutschen Literaturarchivs Marbach über – „die vielleicht wichtigste Nachlass-Erwerbung in der deutschen Nachkriegsgeschichte“- sagte Kulturstaatsministerin Claudia Roth beim Pressetermin in Berlin.
Tausende Seiten mit handschriftlichen Notizen und Werkentwürfen, 86 weitgehend unbekannte Skizzen- und Tagebücher, rund 8.800 Briefe, hunderte Zeichnungen und Fotos aus allen Lebensphasen sowie eine Bibliothek von weit über 400 Büchern und Zeitschriften – kommentiert vom Dichter. All das umfasst das Rainer Maria Rilke-Archiv Gernsbach, eines der bedeutendsten Autorenarchive des 20. Jahrhunderts. Rilkes Nachkommen haben es nun dem Deutschen Literaturarchiv Marbach (DLA) übereignet, nachdem sie es seit dem Tod des Schriftstellers 1926 gepflegt hatten.
Unter den bedeutendsten Dichterinnen und Dichtern, Schriftstellerinnen und Schriftstellern des 20. Jahrhunderts gibt es ganz wenige, die so tiefe und so bleibende Spuren hinterlassen haben, wie Rainer Maria Rilke. Seine Lyrik berührt Menschen überall auf der ganzen Welt“
„Es ist eine kleine Sensation, dass dieser Rilke-Nachlass jetzt der Öffentlichkeit und der Forschung zugänglich gemacht werden kann“
Die umfassende Sammlung von Schriftstücken, Zeichnungen und Fotos gibt bislang unbekannte Einblicke in Rilkes Leben und die Entstehungsgeschichte seiner Werke.
Aber auch umfassende Briefwechsel sind Teil des Archivs. Sie zeigen, wie gut Rilke mit der Literatur- und Kunstszene seiner Zeit vernetzt war – über Sprach- und Landesgrenzen hinweg. So korrespondierte er beispielsweise mit Paul Klee und Auguste Rodin, André Gide, Robert Musil, Boris Pasternak, Marina Zwetajewa, Else Lasker-Schüler und Eleonora Duse.
Rilke verstand sich als Weltbürger. Er lebte in Frankreich und Italien, in Deutschland und der Schweiz, bereiste Russland, Spanien, Skandinavien, aber auch Ägypten. Er verfasste Gedichte auf Deutsch, Französisch und Russisch und übersetzte unter anderem Charles Baudelaire, William Shakespeare, Michelangelo und Sören Kierkegaard.
https://www.bundesregierung.de/breg-/bu ... ss-2147742
На русский язык произведения Р. М. Рильке начали переводить уже в начале XX века. На первых порах его стихи «трактовались» поэтами средней руки. Но по счастливой воле судьбы произведения Рильке пришли к Борису Пастернаку.
Я же представляю его перевод на русский язык Еленой Зейферт, нашей современницей.
Елена Зейферт (Seifert) – поэт, прозаик, литературовед и переводчик стихов (литературная страница на нашем сайте, где также есть ее собственные стихи).https://wolgadeutsche.net/rd/seifert.htm
«…Рильке, божество в моей Отчизне – на Парнасе…» пишет она.
Переводить Рильке требовала моя душа.
LIEBES-LIED
Wie soll ich meine Seele halten, dass
sie nicht an deine rührt? Wie soll ich sie
hinheben über dich zu andern Dingen?
Ach gerne möcht ich sie bei irgendwas
Verlorenem im Dunkel unterbringen
an einer fremden stillen Stelle, die
nicht weiterschwingt, wenn deine Tiefen schwingen.
Doch alles, was uns anrührt, dich und mich,
nimmt uns zusammen wie ein Bogenstrich,
der aus zwei Saiten eine Stimme zieht.
Auf welches Instrument sind wir gespannt?
Und welcher Geiger hat uns in der Hand?
O süßes Lied.
ПЕСНЬ ЛЮБВИ
Как душу мне держать, чтобы она
к твоей не прикасалась? Как еѐ
к другим вещам поднять мне над тобою?
Ах, тѐмная чужая тишина
пусть приняла б еѐ в свои покои,
не дрогнуло б глухое забытьѐ,
когда река твоих глубин его омоет.
Но всѐ, что нас касается, тебя, меня,
объединяет, две струны звенят
единым звуком, тронуты смычком.
На грифе Чьѐм, как струны, мы вдвоѐм?
Кто держит нас в ладони Скрипачом?
О песнь веков!
(Перевод Елены Зейферт)

И еще стихи самого Рильке на русском:
Я одинок. Никто не понимает
Молчанье - голос моих долгих дней
И ветра нет, который открывает
Большие небеса моих очей…
Перед окном огромный день чужой,
край города, какой-нибудь большой
лежит и ждет. И думаю, что это я,
Чего я жду? И где моя душа?
11 апреля 1901
В этих попытках великого поэта писать на чужом языке, с ломаной грамматикой и синтаксисом, "ПОЭЗИИ меньше не стало… Наоборот! Некоторые строки звучат так трогательно! Так что, когда речь заходит о поэзии - дело не в языке… Первичен - дух! И любовь к языку, которого может быть даже хорошо и не знаешь, или забыл…"
http://neandertalshome.narod.ru/HTML/rilke.htхи
Я не стала переводить отдельные цитаты на один язык -русский или немецкий ( при желании это легко можно сделать с помощью гугл или-яндекс переводчика).
И заканчиваю словами Елены Зейферт: как и многие народы России, немцы — счастливые обладатели двух родных языков.
Ответить

Вернуться в «ЖЗЛ»