Надежда Ерёмина.
"Моя судьба: судьба российских немцев"
http://urokiistorii.ru/node/199
Прошлое России в истории моей семьи
"...Мои предки были родом из Екатериненштадта, что в Саратовской области на берегу реки Волги. До 1920 года название этого города было Баронск (видимо, связанное с титулом одного из основателей немецкой колонии бароном Кано де Борегардом). В советские времена у города появилось вполне советское название Марксштадт (ныне Маркс).
Марксштадт до 1918 года был большим селом. Количество жителей в 1926 году составляло 12,5 тысяч человек. Подобные населенные пункты часто встречались в Поволжье. В то время, когда в Марксштадте жила семья моего предка Адама Дизендорфа, немецкие поселения в Поволжье выглядели следующим образом: «…Строились большие села, часто напоминавшие города. Вдоль длинных улиц в ряд стояли дома <…> Вдоль одной или нескольких длинных (1–3 км) и широких (30–80 м) улиц, как по линейке, тянулись чистые дома. По обеим сторонам от проезжей части пролегали пешеходные дорожки, окаймленные рядом акаций. Уже при первичном замере наделов в центре села выделялся большой участок под будущую церковь и школу. Все усадьбы были одинаковыми по величине: 40 м в ширину и 120 м в длину, так что план селения был равномерно расчерченным и напоминал шахматную доску. Поскольку все дома были одноэтажными, высокая колокольня церкви доминировала над селением. Еще при закладке сел немецким колонистам вменялось в обязанность высаживать деревья. Благодаря этому немецкие села стали выделяться в безлесой степи подобно оазисам»[4].
Сын Христиана Дизендорфа, Адам родился 20 марта 1861 года в Екатериненштадте. Будучи двадцатипятилетним юношей он встретил Анну-Лизу Лоос, рожденную в 1866 году Адам, желая продолжить дело отца, занялся земледелием и мукомольным производством и стал купцом. Имея большой земельный надел, он выращивал (кроме овощей) пшеницу. Основной доход был от торговли пшеницей. От полученного урожая оставлял себе необходимое количество для потребностей семьи и на посев в следующем году. Все остальное засыпалось в огромный сарай-амбар, который он выстроил на берегу Волги (у пристани). Это зерно он продавал только тогда, поднималась цена на пшеницу. Кроме земледелия Адам занимался еще и скотоводством, привлекая к этому всех членов семьи. У Адама было одиннадцать детей.
Моим прадедом был второй сын Адама – Давид, который родился 4 июня 1886 года. Когда Давиду исполнилось тринадцать лет, он начал работать у владельца гостиницы, которая была единственной в Екатериненштадте. За добросовестную и усердную работу хозяин назначил его официантом. Через несколько лет он предложил Давиду стать владельцем гостиницы с условием последующей выплаты ее стоимости (у хозяина не было наследников).
Когда Давид стал хозяином гостиницы, ему было двадцать лет. Он привлек к работе всю свою семью (братьев и сестер, а также родителей). Прадед за короткий срок рассчитался с бывшим хозяином. Очень скоро он создал первоклассную гостиницу с большим заезжим двором. Все продукты поставлялись из собственного хозяйства: зерно, мясо, овощи, молочные продукты. Давид изобрел собственный рецепт винного напитка – пунша, а также и лимонада, которые пользовались успехом у гостей. Чудом уцелели, оставив память о гостинице, щипцы для колки сахара, выполненные в виде птицы, и бронзовая ступка.
В конце 1918 года Давид Дизендорф женился на дочери бывшего купца, церковного старосты, Эмилии Юстусовне Фишер. Будучи купцом, Юстус Фишер имел на пристани Волги два больших амбара, где хранилось зерно. В семье было пятеро детей. В сентябре 1909 года Эмилия Фишер в четырнадцать лет успешно окончила курс в Екатериненштадтской лютеранской церковно-приходской школе. Эмилия была лютеранской веры, о чем свидетельствует документ «Erinnerung an die Konfirmation» (память, воспоминание о конфирмации). Согласно этому документу, «Эмилия Фишер, урожденная 9 июля 1895 г., окрещенная 15 июля 1895 г., есть принята в слове Бога сегодня, была конфирмована и отныне при ясном причастии 31 октября 1910 г.». Обряд конфирмации проводился в торжественной обстановке. Девочки надевали белые платья. В руках у них были цветы. На память выдавался документ с напутствиями на дальнейшую жизнь. Кроме того, семья дарила посвящаемой праздничные открытки с пожеланиями. Семья Эмилии была набожной и строго соблюдала каноны. В Марксштадте в то время была и русская церковь, и церковь немецкая «Культур Палас». Эмилия, по словам Э.А.Циляевой – соседки, жившей в Марксштадте (теперь она проживает в Рубцовске), – играла на фортепиано, обучалась мастерству кройки и шитья. Вскоре прабабушка стала первоклассной портнихой. В Марксштадте она шила одежду богатым людям на заказ. Позже сама обучала этому мастерству других. Эмилия набирала учениц, за плату преподавала им уроки кройки и шитья. Она прививала эти умения и своим дочерям.
В 1917 году гостиница была конфискована. После конфискации гостиницы прадед работал лесничим в отделении Энгельсского лесхоза при городе Марксштадт, а позже – счетным работником. Затем Давид служил счетоводом Марксштадтской малярийной станции, а потом на заводе «Коммунист» экономистом. У него было четверо детей.
В октябре 1918 года была создана Трудовая коммуна Нижнего Поволжья, преобразованная в 1924 году в автономную Республику Нижнего Поволжья с центром в г.Энгельсе (бывший Покровск).
Новые испытания пришли с началом коллективизации. Своим трудом немцы создали высокорентабельные хозяйства фермерского типа, жили гораздо богаче местного населения. После конфискации гостиницы Давид имел возможность построить рубленый деревянный дом в Марксштадте, где семья дедушки жила до выселения. В доме было четыре комнаты: две детские, спальня для родителей и кухня с голландской печью. Обстановка в доме была довольно скромной. Почти вся мебель была самодельная. Некоторые вещи чудом сохранились до сегодняшнего времени.
С конца 20-х годов власти почти все немецкое население объявляют кулаческим. Преследование по классовому и религиозному признакам переросло в притеснения по национальному признаку.
5 ноября 1934 года вошло черным днем в историю российских немцев: ЦК ВКП(б) принял постановление «О работе среди немецкого населения»: «В ЦК ВКП(б) поступили сведения о том, что в районах, населенных немцами, за последнее время антисоветские элементы активизировались и открыто ведут контрреволюционную работу. Между тем местные парторганизации и органы НКВД крайне слабо реагируют на эти факты, по сути делают попустительство, совершенно неправильно считая, будто наша международная политика требует этих послаблений немцам или другим национальностям, проживающим в СССР и нарушающим элементарную лояльность к советской власти»[5]. Предлагалось принять по отношению к активным контрреволюционным и антисоветски настроенным элементам репрессивные меры, произвести аресты, высылку, а злостных руководителей приговорить к расстрелу. По сути дела, этим решением немцы официально объявлялись врагами задолго до июня 1941 года.
Распространенным явлением стало лишение избирательных прав, что ставило людей вне закона и делало их абсолютно беззащитными. Также в эти годы проводится вторичное раскулачивание среди немецкого населения. И Давида раскулачивают вторично, все имущество продается с молотка, кроме дома и детских кроваток. Помимо конфискации имущества, Давида Дизендорфа лишили избирательных прав. Он подал жалобу. Однако в восстановлении прав ему было отказано ввиду того, что он до революции был владельцем гостиницы и в дальнейшем не проявил лояльности к советской власти. Дедушка Гельмут родился в 1935 году без отца – Давид был в тюрьме в Саратове.
Трудности переселения
Началась война. В 1941 году согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 августа 1941 года признавалось необходимым переселить все немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы. Для расселения были выделены районы Новосибирской и Омской областей и Алтайского края, Казахстана и др. Так одним ударом были уничтожены все достижения советского периода, все культурные ценности: газеты, школы, библиотеки, театры, музеи, вузы и техникумы и т.д. Насильственное переселение человека и даже целых народов – кровавая и до сих пор не зажившая рана нашей истории. Многие переселенцы погибли.
Дедушкина семья выселялась из г.Марксштадт и направлялась на спецпоселение в Сибирь – село Новичиха Алтайского края. Из воспоминаний Дизендорфа Гельмута Давидовича: «Предупредили о выселении меньше, чем за сутки.
Забирали с собой все, что попадалось под руку. Не разрешали брать громоздкие вещи, но Давид, мой отец, уговорил конвоира, и тот разрешил взять с собой большой сундук. В него и накидали всю мелочь: белье, одежду, тарелки, ложки, вилки, два одеяла и т.п. Старались брать все необходимое, чтобы одеться и поесть. Среди попавших в ящик вещей оказались вроде бы ненужные тогда, а теперь уже и редкие, ставшие семейными реликвиями. О том, что будут выселять, стало известно по слухам за несколько дней. Мой отец был очень находчивым. В тот день, когда стало известно, что будут переселять, он увел корову на скотобойню, где взял справку о том, что у семьи была корова».
Вторым важным моментом было то, что Давид смог уволиться с завода «Коммунист», где он работал экономистом планового отдела. Благодаря этому сохранился его трудовой стаж. Об этом говорит запись за № 9 в трудовой книжке прадеда. Таким образом, удалось установить точную дату выселения дедушкиной семьи из Марксштадта – 1 сентября 1941 года. Все основное имущество семьи было конфисковано: дом деревянный 8х11 м, дом летний 6х4 м, хозяйственные постройки, сарай, баня и т.д., корова-телка двух лет, индюки – десять штук, куры –двенадцать штук и две козы. Конфискованный дом сохранился до настоящего времени на улице Красноармейской в г.Марксштадт Саратовской области.
Немцы не знали, куда их будут переселять, но многие догадывались, что в Сибирь. В европейской части России климат не такой суровый, как в Сибири, и в основном у всех были легкие демисезонные пальто. «Моя мама Эмилия Дизендорф плакала при переезде из Марксштадта. Ехали в вагоне-скотовозе. Никаких полок для сна не было. Всех нас выручил сундук, на котором спали по очереди. Кормить стали только на четвертые сутки. Кормили пустой баландой. Ехали более двух недель. Ехали со страхом…» – вспоминает дедушка. Из сводки НКВД СССР от 12 сентября 1941 года по Красноярскому краю: «В пути следования эшелонов с немцами-переселенцами умерло 437 человек, родилось – 143, были сняты с поезда по болезни – 77»[6]. Можно предположить, какое это было переселение. Только в Алтайский край в сентябре 1941 года прибыло 95 тысяч немцев. Зачастую людей высаживали в голой степи, бросали на произвол судьбы. С теплотой и слезами на глазах мой дедушка вспоминает ту женщину с детьми, которая приютила их семью.
Переселение немцев и обживание в новых местах проходило в крайне тяжелых условиях. По свидетельству историка В.И. Бруля, «средств, выделенных правительством для этих целей (3,5 млн. рублей, 1680 т муки, 60 т сахара, 3500 пар обуви и т.п.), явно не хватало»[7]. Нетрудно представить, что фонды, которые выделялись, могли разворовываться и не доходить по назначению. Тогда же на восток страны эвакуировались заводы с людьми и оборудованием. В частности, в г.Рубцовск были эвакуированы в то время Харьковский и Сталинградский тракторные заводы. В таких условиях рассчитывать на сносное обеспечение продуктами и жильем не приходилось. 3 сентября 1941 года Алтайский краевой комитет ВКП(б) и крайисполком приняли постановление «О приеме и расселении в Алтайском крае эвакуированного населения». В.И.Бруль отмечает, что «депортированные немцы в документах 1941 года часто показывались как эвакуированное население. На самом деле это было не так. Видимо, это делалось из соображений секретности»[8]." Это отрывок из работы Надежды Ерёминой.