Выдержки о Гримм из разных мест не вошедшие в другие темы

Здесь оставляем все, что удалось найти по Гримм, но что нельзя пока отнести ни к одной из созданных тем.

Санкт-петербургский журнал, № 7, 1805 г., с. 102-129. :

ОПИСАНИЕ КОЛОНИЙ В САРАТОВСКОЙ
ГУБЕРНИИ ПОСЕЛЕННЫХ

3. Горы.

.... В Севастьяновке и Лесном Карамыше есть серая плита, лежащая в земле тонкими слоями и в малых кусках

11. Образ жизни колонистов.

При поселении колонистов построены им были от казны деревянные дома с соломенными крышами, а в колонии Розсоши, где поселились Французы из жженого кирпича. Ныне многие казенные дома уже перестроены, а те, кои остались неперестроенными, пришли в упадок по бедности хозяев.
Во многих колониях, особенно на нагорной стороне, колонисты построили себе и ныне еще продолжают строить дома и все надворное строение из сырого кирпича, который прежде употребления в дело, оставляется на воздухе для просушки целый год. При кладке кирпичей употребляется мятая глина, а потом стены изнутри и снаружи гладко обтесываются и выбеливаются.

Некоторые хозяева строят себе дома и из целого известкового крепкого камня, выломанного квадратами, смазывая его глиною, и потом также обтесывая его изнутри и снаружи. В сих домах примечают они первый год несколько сырости, но на другой бывают оные, так как и из сырого кирпича, сухи и прочны.

В колониях Голом и Лесном Карамышах начали производить еще и третий вид строения из мелкого плитняка, от отверделой глины, в ящиках на подобие земляного строения. На сей конец подбирают куски сего камня так, чтобы в ящик плотнее легли один на другом, пустоту заливают глиною с мелкими кусочками плитняка; по углам же употребляют цельные и крупные каменья. Хотя сей род строения по тамошнему климату и может скоро высохнуть, но сырость в нем должна держаться и прочность оного сомнительна.

http://wolgadeutsche.net/bibliothek/SPB ... 02_129.htm

День белого цветка (Tag der weißen Blume) в колонии Гримм

Пролистывая старые номера газеты Volkszeitung, обратил внимания на необычный и, во всяком случае, мне до сих пор неизвестный праздник «День белого цветка». Он состоялся в колонии Лесной Карамыш (Гримм) 11 мая 1914 года. В этот день после обеда празднично одетые дамы с искусно сплетенными корзинками, наполненные белыми цветами, прошлись по всем улицам села. Всем встречавшимся на их пути дамы прикалывали на одежду по цветку. Сопровождал дам музыкальный оркестр, исполнявший мелодии церковных песен, и столь же празднично одетые мужчины с особыми отличительными знаками и баночками-копилками. Копилки были предназначены для cбора пожертвований в пользу учреждений по борьбе с туберкулезом. Все, от мала до велика, которые повстречались на пути этой процессии, охотно жертвовали во имя благородной цели. Давали рубли и копейки, сколько кто мог. Пройдя последнюю улицу, принялись за подсчет пожертвований – медью, серебром, золотом и бумажными ассигнациями в пять копилок было опущено 200 руб. 88 коп.

Организаторами «Дня белого цветка» выступили пастор Грасмик (Grasmück) и местный доктор. За неделю до этого пастор Грасмик во время послеобеденного богослужения пригласил прихожан на доклад, в котором вечером того же дня земский врач проинформировал жителей села о коварности и профилактике этой в то время все еще широко распространенной в мире болезни – «враге человечества». Доклад на русском языке сопровождался показом диапозитивов. В качестве добровольного переводчика содержания доклада на родной язык односельчан выступил директор Лесно-Карамышского центрального училища Карл Петрович Дорш.

Quelle: Von den Kolonien. Grimm, in: Volkszeitung Nr. 42 vom 29. Mai 1914.

Я. Ф. Пропп: Самыми большими любителями женщин старшего возраста (die größten Liebhaber von alten Frauen) были жители Гримма. В 254 браках в 57 случаях женщины были старше мужчин.
Это очень большой процент, если учесть, что всего в 28 проанализированных им (Проппом) колониях было 2098 пар, состоящих в браке, в которых в 426 случаях прекрасная половина оказалась старше.
Вообще, было бы интересно узнать, осталось ли что из этого в архиве Я.Ф. Проппа (или в семье/у потомках Владмира Яковлевича Проппа? Он сделал анализ по 28 колониям по 114 позициям. Выяснил, где жили самые старшие по возрасту колонисты (в Поповке/Куттер, в которой было наиболее высокое общее благостояние).
В той же статье Я. Ф. Пропп указывает, что в Гримме в 1774 году была проведена ревизия (это была одна из 11 евангелических и 6 католических колоний, в которых в 1774 году выборочно была проведена такая ревизия/перепись).

Данные, на которые я ссылаюсь, опубликовал Яков Филиппович Пропп в газете Volkszeitung (Saratow) Nr. 44 vom 5. Juni 1914, S. 2-3.

пожилые женщины любят носить кружевные воротнички на платьях... у меня есть один такой , связаный моей бабушкой , на фотографиях американцев из Гримма видела такие воротнички на женщинах

The climate in Grimm was similar to the northern United States, along the Canadian border. The farmers planted fall wheat in September and in the winter, they turned their energies to building fanning mills or other cottage industries. Several families in Grimm were involved in building fanning mills that were sold all over Russia. Luckily, the Village of Grimm was home to Schaeffer's Foundry that made the metal parts they needed for these fanning mills. The round part of the machine was made of tin, held in place by strips of wood and containing iron sprockets. Years later a pulley could be added to the machine with an electric motor, but that was not a luxury enjoyed by the farmers at that time.

http://www.ahsgr.org/conorthe.htm

Нередко, немецкие общества ходатайствовали и о выделении государст-
венной помощи непосредственно для проведения самих землеустроительных
работ (оплата помещений для членов землеустроительной комиссии, наем
рабочих, заготовка межевых столбов и т. д.), так как финансовое положение
ряда общин оставляло желать лучшего. Например, в августе 1913 г. такое по-
собие получили поселяне Лесного Карамыша (1,5 тыс. рублей), а также селе-
ний Щербаковка (1 тыс. рублей) и Ягодная Поляна (450 рублей)

См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1014 [Журнал заседаний Саратовской губернской землеуст-
роительной комиссии, от 3.8.1913]. Л. 243–243 об.; 247–247 об.

Дённингхаус В.
Революция, реформa и война: немцы Поволжья в период за-
ката Российской империи / Под ред. проф. А. А. Германа. – Са-
ратов.: Изд-во «Наука», 2008. – 248 с.

http://www.rusdeutsch.ru/biblio/files/dening.pdf

Так, например, даже среди жителей Лесного Карамыша, селения, рас-
сматривавшегося современниками как зажиточный и процветавший город-
ской центр, имели место «антиправительственные» настроения188. «Мы про-
тестовали против обложения наших кустарных производств, – замечал один из
ее жителей, – но с нами не привыкли церемониться и ходатайства наши остава-
лись гласом вопиющего в пустыне»189. Причем и здесь, основное негодование
было направлено не в адрес центральных, а местных представителей власти,
к которым, в колонии, сложилось весьма критическое отношение. «Да и хло-
потать за нас некому [...], – с сарказмом отмечал один из жителей Лесного Ка-
рамыша в январе 1906 г., – с подчинением нас общему Положению о крестьянах и с
введением института земских начальников всякое указание на наши недостатки и
способ их исцеления рассматривается как смута, крамола, а с такими явлениями у
нас не привыкли шутки шутить [...]. Староста, старшина, земской начальник – все
обличены властью приговаривать в административном порядке безапеляционно под
арест и даже к общественным работам»190.

Нужно заметить, что даже представители волостного, самого низшего
уровня власти, благодаря существенным привилегиям резко выделялись из
основной массы немецких поселян. Так, например, волостное правление Со-
сновской волости, расположенное в селе Усть-Золиха, представляло собой
целое присутствие с усиленным канцелярским штатом: волостной писарь (с
непомерно высоким для сельской местности окладом в 1 200 рублей), три его
помощника, два писца и отдельный делопроизводитель волостного суда, рас-
полагавшийся в собственном, отдельном от волостного правления здании191.
По мнению вышеупомянутого колониста из селения Лесной Карамыш,
не раз занимавшего должность волостного старшины и достаточно хорошо
разбиравшегося в психологии своих соотечественников, ожидать какого-либо
революционного движения в колониях не следовало, исходя из традицион-
ной лояльности немецких поселенцев192.
«Наши колонисты спокойны [...], – замечал бывший старшина, – несмотря на
малоземелье и полную несостоятельность системы управления колониями, здесь
нет ни аграрных беспорядков, ни политических движений. Никакие революционные
идеи не могут у нас привиться. Консерватизм наш дошел до того, что остзейские
бароны хотят навербовать, при помощи наших протестантских пасторов, из ко-
лонистов охранительные стражи от нападений голодных латышей [...]»193.
По его словам, данная покорность судьбе и смирение проявилась даже
тогда, когда «петербургские патриоты, спокойно набивавшие себе карманы народ-
ными деньгами, объявили нас изменниками на случай войны с Германией [...], и у нас
188 Сравни также: Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 210.
189 Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2.
190 Там же; Long, James W. From Privileged to Dispossessed. Р. 26–27.
191 См.: Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 2 февр. №. 27. С. 2.
192 См.: Дитц Я. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская
газета. 1906. 6 июня. № 118. С. 3.
193 Дитц. Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2;
Он же. Депутат Я. Е. Дитц в роли обвиняемого и его объяснение // Приволжская газета.1906.
6 июня. № 118. С. 3; сравни также: Малиновский Л. Немцы в России и на Алтае. С. 83–84.
40
не только отобрали земли, отведенные нам правительством для переселения, но и
лишили права приобретать таковые при содействии Крестьянского банка [...]»194.

Зачастую, деятельность русских учителей в немецких селениях расцени-
валась ее жителями и как разрушение старинных национальных обычаев и
традиций. Реформа церковно-приходских школ угрожала подорвать и спо-
собность колонистов сохранить и передать свой диалект своим детям, так как
чем больше русифицировались и становились более «мирскими» школы, тем
менее эффективно они функционировали как носители этничности поволж-
ских немцев. Чем больше «русифицированного и мирского обучения» получали
колонисты, тем больше была вероятность, что молодежь покинет свои селе-
ния, потому что людям с образованием было достаточно сложно найти под-
ходящую для себя деятельность в местах проживания немецкоговорящего
населения248.
Подобные аргументы разделяли многие немцы-колонисты. По словам
одного из жителей селения Лесной Карамыш, не только крупного центра, но
и весьма развитого в культурном отношении поселения, проблема «отцов и
детей» являлась весьма актуальной: «Школы наши в жалком состоянии, и общая
масса грубеет в невежестве. Лучшие люди, с образованием бегут от нас, им здесь
делать нечего, да и жить опасно [...]. Многие наши промышленники и торговцы,
желая удержать в колониях своих детей, даже искусственно задерживают образова-
ние их и доводят их лишь до 4–5 класса реального училища, и эти-то недоучки, в
большинстве случаев, и представляют местную интеллигенцию [...]»249.

Дитц Я. Путевые заметки // Камышинский вестник (Kaмышин). 1906. 18 янв. № 14. С. 2.

Особенно широко проводилась агитация крестьян за постройку на отру-
бах домовладений огнеупорного типа. С этой целью, губернские власти воз-
водили специальные – показательные здания непосредственно в самих селе-
ниях. Не были обойдены вниманием и немецкие поселяне. Так, например,
летом 1914 г., в селении Лесной Карамыш (Сосновская волость) с целью аги-
тации хуторного хозяйства была организована крупная сельскохозяйственная
выставка, также с возведением показательного (огнеупорного) здания562.
Причем, данная агитация не была «голословной», а подкреплялась государст-
венной финансовой помощью, напрямую зависимой от материала постройки
домовладений.

См.: ГАСО. Ф. 400. Оп. 1. Д. 1512 [Журнал заседаний Саратовской губернской землеуст-
роительной комиссии, от 22.8.1914]. Л. 486–486 об.

Между тем, части армии, произведя после взятия Камышина перегруппировку, продолжали преследование разбитой армии красных. Согласно новой группировки, 4-му конному корпусу ставилась задача наступать на север вдоль саратовского тракта, а группе генерала Покровского действовать против конной группы "товарища" Буденного, сосредоточившейся в районе Красного Яра. Левобережный отряд полковника Львова занял слободу Николаевскую против города Камышина, выдвинув вперед на Ткачев — Потемкино сильную разведку.

Преследование красных, невзирая на усталость людей и лошадей, вследствие безостановочных походов и непрерывных боев, все еще велось с такой стремительностью, что уже 20 июля части армии, гоня перед собой противника, достигли линии: 4-й корпус — деревни Лесной Карамыш — Грязноватка — Грязнуха; группа генерала Покровского — Веревкины хутора — Неткачево — Гречаная.

Я продолжал бить тревогу, требуя подкреплений. 20 июля я телеграфировал генералу Науменко и генералу Романовскому:

http://www.white-guard.ru/go.php?n=54&aa1=520&aa2=1

Придя по заанию редакции к Якобу Шмалю, я вспомнила, что уже видел этого человеа. Три года нзад он, тольк что переселишийся в ФРГ и Уфы, выступа на литературом вечере для переселенцев, читал один из своих рассказв......Придя по заанию редакции к Якобу Шмалю, я вспомнила, что уже видел этого человеа. Три года нзад он, тольк что переселишийся в ФРГ и Уфы, выступа на литературом вечере для переселенцев, читал один из своих рассказв. Шмаль – авор опубликованой в 1995 гоу в Москве на немецком язык книги «Чаша ыпита до дна» - удивил свое простотой и кромностью. В нем не было нчего от «мэтр»: ни царственого величия, ни усталой снсходительност к нашей, как всегда, пестрй во всех отншениях аудитоии. Он ни слоом не обмолвися, что его кигу прочитали и отметили мнгие люди. С нй знакомы и чтатели Германи. Он показал мне отзыв на нигу, который получил еще нходясь в Уфе. (Текст привож в переводе н русский язык):
«Федертивная Респубика Германия, канцлер ФРГ,
Господину Якобу Шмалю, Башкортостан, Уфа, ул.Правды 34:

Многоуважемый господин Шмаль!
Я получил книгу Ваших воспомианий «Чаша выита до дна», оторую вы мне любезно прислли. Ваша книг – потрясающи документ, коорый дает впеатляющее описние судеб росийских немцев в Советском Сюзе, особенно в период сталнской диктатуы. Этим Вы внсли свой вкла в то, чтобы е померкла паять о жертвах насилия и войы. Одновремено Ваша книга – проникновення заключительая речь адвокта в защиту чловечности и римирения межу народами. В сами, несмотя на тяжелые дары судьбы, икогда не терли своих убежений. Я желаю Вам, чтобы Ваа честная позция нашла засуженную поддежку.
С пожеланиями адости и успеа в Вашем далнейшем творчетве.

Гельмут Коль

Якоб Шмал не дожил до воего 80-лети год, а тогда, когда я бесеовала с ним в его берлинско квартире, ем было 77. Несотря на груз ет, пять лагеей и две сложейшие операци на сердце, эот человек с сным, открыты взглядом голбых глаз не поизводил впечтления старог человека, наротив, он был очень бодрым активным. Поледний диктор Республики нецев Поволжья, журналист, пиатель, а такж вальщик леса, молотобоец, абельщик, возик, сплавщик, нормировщик уравления буроых работ, инжнер, начальни отдела труда и зарплаты...
Он роился в 1923 гду в селе Грим на берегу Влги. Гримм, кторому недавн исполнилось 240 лет, в начле 20-х годов был крупным (коло 1000 двоов) поселком, как бы сейчас сказали городкого типа – уоженным и блаополучным. В еле работали МТС, государстенная мельниц, четыре школ и даже завод «Рекорд», прозводивший стаки и бытовую ехнику. Повалное раскулачиание и сильнеший голод в Пволжье в 1932-1933 годах првели к гибели сотен жителей поселка. Его аселение замено поредело. Но вскоре, блаодаря усердноу труду и хозйскому отношеию к делу, Грмм поднялся н ноги. Село, ак и Республиа немцев Повожья в целом, ыло оснащено ередовой по тм временам сеьскохозяйственой техникой, поэтому урожаность здесь бла значительн выше, чем в оседних ненемцких хозяйствх.
Якб учился в грммской образцвой средней шоле, широко ивестной своим традициями в республике. В ней преподаваи замечательне педагоги – астера своего дела, которые привили Якобу любовь к роднму языку и лиературе. Кстаи, слушая его рассказы о свей жизни, я н могла не замтить, что почи каждый эпизд он иллюстриовал образцам из классичесой немецкой пэзии, особенн стихотвореними и балладам горячо любимго им Шиллера. Читал он совршенно свободо и по памяти. Как проникноенно и торжесвенно он деклмировал: звоно, четко, в пужинящем ритм лились чеканые строки! «Кнечно, - подуала я – чувстуется опыт дитора». Однако, дело не тольо в профессии, но и в большм чувстве, коорое он проне через всю свю жизнь, как любовь к «маой родине» - Гримму, и котоое помогло ем выстоять, не сломаться, выить в тяжелые годы депортаци, трудармии спецпоселени.
В 11 лет Якоб лишлся отца. Будчи старшим сыом в семье, нчал работать а сельхозучаске, чтобы помчь матери расить младших дтей. В десято классе начал сотрудничать газетами разых кантонов рспублики. В 1939 году был зчислен в штат редакции газеы «Большевик» в Энгельсе. «Я не был отличиком, - вспомнал Шмаль, - о языком владл лучше всех классе, как оворится, чувтвовал родную речь. Учителя всегда отмечаи мои сочиненя». Может быт, именно поэтму, выдержав евероятно слоный конкурс, ыл принят в Рдиокомитет Неецкой республки диктором. Было ему в ту ору чуть болье 16 лет. Рабтая в Энгельс, начал осваиать русский яык. Мечтал стть артистом ии дипломатом...
Войа оборвала усешно начавшуюя карьеру. Оснью 1941 года Шмаля в числе первых депортровали в Сибиь. За день до этого он в поледний раз выел в эфир – с передачей о пдвиге красноамейца Генриха Гофмана. Урожнец Поволжья Гофман попал в плен к фашистм и был ими зерски замучан. После этой предачи радиосанция Немецко республики н Волге замолчла. Как выяснлось позже, нвсегда.
Долгих десяь дней состав с вагонами, педназначенным для перевозк скота, а тепрь забитый до отказа людьми, тянулся на всток. По приеде в далекий Канск все 2338 человек, нахоившиеся в сосаве, были выбошены прямо н вокзале под ткрытое небо. Ночевать пришось в парке пд проливным дждем. А наутр начались тори: колхозники выбирали себе дармовую рабоую силу. Естетвенно, брали те семьи, где было много моодых и крепки рук, малодетые семьи и поилые люди ждаи решения свой участи до пзднего вечера. Несмотря на низительную поцедуру «рабоорговли», Шмаь сохранил телое чувство к людям, приютишим вынужденнх переселенце в колхозе «Касное озерко». Деревенька празила своей жасающей беднстью. Тем не енее, все ее ители отнеслиь к немцам стль радушно, чо их сердца нчали оттаиват. Пока сооружли себе какое-то подобие жиища на опушке леса, Шмаль, римкнув в пут к одной из смей земляков, жил вместе с ими у одной спружеской пар. «Сын хозяев воевал на фроте с немцами, фашистами, вргами, а они оносились к на, немцам-кварирантам по-чеовечески, с уажением и сочствием. Никога не забуду эих гостеприимых, добрых люей!» – говори Шмаль.

Тогда в 1907 г., я был назначен Непременным Членом Землеустроительной Камышинской Комиссии и приехал в Лесной Карамыш проститься с крестьянами, среди которых я прожал пять лет, то сельский сход этого общества 10 000 состава избрал меня членом своего общества.

Автобиография М. Х. Готовицкого, написанная в Революционный трибунал в Саратовской тюрьме. 1919 г.
http://www.old-saratov.ru/foto.php?id=323

Сообщение **AndI** » 24 фев 2012, 18:02

...Nun wäre es allerdings recht eigenartig, wenn unsere Jungens immer nur lyrisch gestimmt wären. Wir sind ein rauflustiges Völklein. Daran ist wohl das Leben in der Steppe schuld, wo unsere Väter manchen Kampf auszufechten hatten. Diese kriegerische Veranlagung hat sich auch auf uns vererbt. Das wissen unsere Nachbarn, die Russen, ganz genau. Kommt es auf Jahmärkten mal zwischen Russen und Deutschen zu Prügeleien, so müssen die Russen schon in zehnfacher Überzahl kommen, um sich halten zu können. Nun gibt es auch innerhalb der Dorfjugend immer Reibereien. Gewöhnlich stehen sich zwei Parteien schon eo ipso gegenüber. Die Ober- und Unterdörfer. Die Grenze ist der Kirchplatz. Es kommt vor, dass die Bewohner der verschiedenen Hälften auch sonst verschieden sind. So haben wir z.B. in der Kolonie Grimm im Unterdorf Hessen und im Oberdorf Pfälzer. Das macht sich in der Lebenshaltung, Sprache und überall bis ins kleinste bemerkbar. Auch wenn das nicht der Fall ist, so besteht seit alters zwischen der Ober- und Unterdörfler-Jugend immer eine gewisse Spannung. Wehe dem Unterdörfer, der sich im Oberdorf blicken lässt, oder umgekehrt, zumal wenn es sich um ein Mädchen handelt.
...Было бы очень странно, если бы наши ребята были настроены только лирически. Мы довольно дебоширный народец. В этом виновата, очевидно, жизнь в степи, где наши предки закалились в борьбе. Этот воинственный характер был унаследован и нами. Это прекрасно знают и наши русские соседи. Если на ежегодных ярмарках между русскими и немцами бывали стычки, то русских должно было быть в десятки раз больше, чтобы выстоять .
Но постоянные стычки бывают и в самих рядах сельской молодежи. Как правило, уже априори противостоят друг другу две стороны. Верхняя и нижняя часть деревни. Границей служит церковная площадь. Бывает, что жители разных половин деревни , действительно очень отличаются друг от друга. Например в Гримме живут в нижнем конце деревни гессенцы, а в верхней части пфальцы. Это заметно во всем их жизненном укладе, языке, и проявляется вплоть до мелочей. Даже если это не так, то с истари между верхней и нижней частью деревни среди молодежи всегда было определенное напряжение. Горе тому с нижнего конца села, который показывался в верхнем, особенно если предметом его интересов была девушка….

Quelle: Jakob Riffel „Sitten und Gebräuche in den Wolgakolonien“ Heimkehr, Nr. 16, 1921, S. 171

FreyiaM · Сообщение **FreyiaM** » 25 фев 2012, 06:55

:) Ну теперь понятно, почему "я такая боевая!" , как говорит Маша из мульта "Маша и Медведь" :)

Wolgadeut · Сообщение **Wolgadeut** » 14 июн 2017, 17:33

Немцы-победители
http://www.memorial.krsk.ru/index.htm
Русские немцы, сосланные в начале войны в Сибирь, в 1945 году праздновали День победы над Германией вместе со всей страной. По воле истории сегодня они лучше других знают цену слову «фашист», которым мы так легко бросаемся

[spoiler=]Весной до Ярцево можно добраться только на вертолете. Распутье и частые наводнения отрезают сибирское село от большой земли. Отпраздновав Пасху, люди сворачивают ковры, поднимают повыше бытовую технику и ждут, когда вода придет к ним в дом. Огороды затоплены, дороги постепенно превращаются в огромные лужи.

Годами люди принимают стихию как неотъемлемую часть своей жизни, фатум. Кажется, такое смирение входит в стандартный набор представлений о русском характере.

Если спросить местных, где живут немцы, они покажут несколько домов, раскиданных по поселку. Со времен депортации прошло больше 70 лет, но ссыльных здесь знают в лицо, и даже их детей, родившихся уже в Сибири, тоже называют немцами.
1. «Фашисты приехали»

— Мы переживали, что нас выслали зазря. Мы же не виноваты были, что Гитлер пошел на Россию. Мы тех немцев знать не знали. И мне кажется, что никто бы за Гитлером из наших не пошел, — рассказывает Эмма Городецкая, в девичестве Альбрандт. Эмме Яковлевне 91 год, она попала в Сибирь из богатого поволжского села Гримм, когда ей было 20 лет. — Мы голые и голодные работали, все было для фронта. Мы хотели победить немцев.

Победив «тех» немцев, «эти» немцы стали частью народа-победителя. И 9 мая Эмма Городецкая считает личным праздником.

— Меня отправили в поле рабочих с работы снимать. Солнце! Я верхом на коне поехала в поле и кричу всем, кто там работал: «Домой! Домой! Победа! Победа!» Кто пляшет, кто плачет, кто поет — я все это помню как сегодня… Но соловья баснями не кормят, — Эмма Яковлевна неожиданно меняет тему, встает и начинает накрывать на стол. Она включает чайник, ставит на стол кулич и пасхальные яйца. Я верчу в руках одно из них. Пасхальное яйцо выкрашено в лазурь и украшено изящным узором из цветов и листьев. Глядя, как Эмма Яковлевна с трудом наливает чай, я не понимаю, как она могла сделать такую тонкую работу.

— Сын все красивые уже выбрал, — с гордостью говорит она. — Здешние не знают, они не умеют так. Вон моя невестка наложила в кастрюлю яиц, покрасила в один цвет и все. А я слегка яйцо намочу, беру шелуху от лука, рис налеплю, шелухой закрою и заматываю. – Похоже, эту технологию вместе с Эммой Яковлевной депортировали прямиком из села Гримм.

Маленькой поволжской Германии уже давно нет, а других немцев Эмма Яковлевна не знает. Всю жизнь она прожила вместе с русскими, но до сих пор не может без слез говорить о прошлом. «Наверное, за столько лет я и стала русской, а простить не могу... Не могу». Всего ее семью раскулачивали трижды, отца на допрос с пристрастием уводили 12 раз.

— В 1932 году у нас все отобрали. Мне было 11 лет. Полицаи пришли теленочка забрать. Я помню, такой буренький теленок был. Я гоняла этого теленка вокруг дома, а полицаи — за мной. А потом они мне как шомполом дали по ногам, я упала. Это был последний теленочек. И этого я не могу простить.

В ее речи слышится довольно сильный, почти анекдотичный немецкий акцент, но когда речь заходит о смерти половины ее семьи, она говорит все медленнее и акцент почти пропадает.

В 1933 году был сильный неурожай. Эмма вспоминает, как весь Гримм был завален трупами. Она начинает плакать:

— Сестра с мужем разошлась, а у нее был ребенок двух лет. Муж жил в соседней деревне, он сказал: «Отдай ребенка, а как голод пройдет, заберешь его назад». Отдали. Но мать мужа посадила ребеночка в темный подвал, пока он был в колхозе. Соседи ее спрашивали, где ребенок, а она отвечала, что спит. Двое суток он просидел в холодном подвале, она вытащила его оттуда мертвого. Он себе ручки съел, ножки съел от голода.

Тяжелое, вязкое молчание нарушает рев нескольких мотоциклов за окном — здесь это основной вид транспорта. Подростки рассекают по лужам, смеются, и кажется, что истории про голод и мертвых детей — это просто очень страшный сон. Село Гримм со временем оправилось от голода, но с началом войны поволжских немцев ждало новое потрясение: в 1941 году вышел указ о депортации, их загрузили в вагоны для перевозки скота и месяц возили по Союзу, пока наконец не довезли до Сибири.

— «О-о-о! Фашисты приехали», — кричали местные и разбегались от нас, — cмеется Эмма Яковлевна. — Им было страшно, и нам на них тоже страшно было смотреть: у них у всех сетки на головах были, а мы не знали, что это такое. Это они так от комаров спасались. Мы потом их тоже стали носить. Спустя даже полвека слово «фашист» никуда не исчезло из активного сельского лексикона.

Эмма Яковлевна вспоминает, как в начале нулевых у нее пропала корова:

— Поехали на мотоцикле искать. Возле поля гараж был, там сидели трое. Но не немцы. Я спрашиваю, не было ли тут коров. Мне отвечают: «Были, да загнали их». И показывают жест, означающий «ставь бутылку». Мой муж в это время открывает двери гаража, я кричу: «Чайка, ты тут?» — и она тут же подскочила ко мне. Тогда один побежал к нашему мотоциклу, выкрутил свечи, в карман спрятал и говорит мне: «Да вы фашисты!» Я говорю: «Ах, фашисты?» И как врезала ему в морду! Сунула руку в карман и свечи достала. Второй мужик подходит и говорит: «Эмма Яковлевна, вы не беспокойтесь, мы вам сейчас все наладим». А корова все это время от меня не отходит. Он спрашивает: «Она что, ручная, что ли?» Я отвечаю: «Да, она культурная. А вы — бескультурье, сидите здесь и вымогаете у людей деньги, чтобы глотки поганые залить».

— Может быть, я не права, не хочу сказать несправедливо, но мне кажется, что есть еще люди, в которых сидит это зло. Давно это все было в открытую, а сейчас… оно еще есть, зло еще есть, — настороженным шепотом говорит она, словно это зло может услышать наш разговор.

Через 14 лет после депортации немцам разрешили не отмечаться у коменданта. Началась реабилитация. Эмма помогала другим ссыльным оформлять документы на немецком для переезда в Германию, но сама так и не решилась уехать — дети росли, обзаводились своими семьями, и тема переезда сама как-то отпала. Муж Эммы Городецкой был украинцем, и его тоже отправили в Сибирь после того, как он вернулся из концлагеря.

— Он самого Гитлера видел, — говорит она, — рассказывал, как выстроят их в одну шеренгу, Гитлер идет, смотрит, на еврея наткнется и кричит: «Юден раус!» Пых! Все. Стоишь там и трясешься, вдруг тебя за еврея признают.

В 2000-е годы, когда Германия была готова рассчитаться со своими узниками, муж Эммы сжег все документы, подтверждающие, что он был в концлагере: боялся, что его «снова куда-то заберут». Она уговорила мужа восстановить бумаги, но до компенсации он не дожил.

Эмма Яковлевна не может определить, кто она — немка или русская. Рассуждая о немцах, она называет их очень честным, чистым и культурным народом — понятие «культурности» для нее вообще очень важно, и кажется, что именно оно определяет для нее границу между своими и чужими.

— Не воруют они и не пьянствуют. Один мой знакомый уехал в Германию. Мы с ним каждый год созваниваемся. Там купил ты что-то в магазине, оставил у входа, если нет транспорта, пойдешь домой, можешь завтра прийти, все целенькое будет. Там собак этих не увидишь, а здесь табунами гуляют. Они меня замучили. Наложат на крыльце и написают— это культура называется?[/spoiler]

Надежда Alexx

Ф-102

Habermann · Сообщение **Habermann** » 27 янв 2022, 12:58

ОГУ ГИАНП, Ф102-1-1900, Формулярные списки шульмейстеров по селам.

Содержит формулярный список пастора Михаэля Штаф.

Георгий Раушенбах

Habermann писал(а): ↑27 янв 2022, 12:58Содержит формулярный список пастора Михаэля Штаф

Вообще-то в послужном списке он Петр Михаилов Штаф, а не Михаэль. Семья Штаф не располагает сведениями о втором имени "Михаэль". В частности, ныне здравствующий внук пастора, Юрген Штаф, которого дедушка Петер носил на руках, о таком имени не слышал http://www.rauschenbach.ru/de/die-gesch ... -jahr-2016.

Alexander-57

Имя у него было Михаель Петер Штаф это я находил во многих источниках, как в этом к примеру: Church and Religious Life of Germans in Russia.

Георгий Раушенбах

Alexander-57 писал(а): ↑28 янв 2022, 11:02это я находил во многих источниках

Проблема в том, что источники подобного рода обычно ссылаются друг на друга, но не на первоисточник, например, на выписку из метрической книги.

Георгий Раушенбах

Путаница с именами, особенно в компиляциях, дело обычное. Вот пример из жизни тех же Штафов: первопоселенец Johann Peter Stahf (варианты - Staf, Staff etc) в книги многоуважаемого д-ра Штумппа напечатан как Hans Peter Melchior Staff. Здесь автор просто слил воедино двух родичей - Ганса и Мельхиора.

v.rau · Сообщение **v.rau** » 28 янв 2022, 11:40

Георгий Раушенбах писал(а): ↑28 янв 2022, 09:33 Семья Штаф не располагает сведениями о втором имени "Михаэль".

В таком случае в мемуарах Юргена из вашей книги есть ошибка. Там Петер один раз назван Михаэлем, а затем опять Петер.

Nikolai, der erste Sohn Michaels (geb. 19.08.1856), kam zu den Herrenhutern nach Sarepta, wo er eine gute Schulausbildung erfuhr. Peter, der zweite Sohn (geb. 01.09.1871) studierte später in Dorpat (heute Tartu in Estland) Theologie. Allerdings musste seine Ausbildung aus dem Kapitalertrag der Stahfschen Firma finanziert werden, was dem älteren Bruder Nikolai oblag, der als Erbe zunächst die Firma übernommen hatte, dabei aber keine glückliche Hand bewies und sich verspekulierte. Nur mühsam kam später dann das Geld für das Studium im estnischen Dorpat, heute Tartu, für Peter wieder zusammen.

Nikolai und Michael Stahf kamen in den zwanziger Jahren nach Deutschland.

v.rau · Сообщение **v.rau** » 28 янв 2022, 11:48

Кстати, если я правильно понимаю, то пастор Штаф в 1904 году крестил моего деда.