Немецкий Саратов

[Наталия]

САРАТОВ КУПЕЧЕСКИЙ

Братья Шмидт - мучные короли

Один из них - Отто Шмидт



http://www.saratov.ru/saratov/history/sk/kings.html


Этот материал мне порекомендовала почитать наша форумчанка Lilly Buchholz Rimer/
Спасибо, Лилия.

[Hase]

Одно из четырех зданий Саратовского Госуниверситета,построенное по проекту архитектора

Находятся на улице Московской.

[Hase]

Поволжская Академия Государственной Службы, Саратов ул Московская
Архитектор Ф.И.Шустер

[Hase]

Вот это же здание на фото начала прошлого века,а построено оно было в 1890году

[Hase]

Автор проекта Саратовского Художественного музея имени А.Н.Радищева,ШТРОМ И.В. Проект осуществлен в 1885 году.



Находится на одноименной улице,улице Радищева.

[Hase]

Особняк К.Рейнеке. Архитектор Ф. Шехтель. на улице Соборной,напротив городского сада "Липки"

[Hase]

А в этом доме,что на углу улиц Московской и Б. Сергиевской (Чернышевского) жила семья архитектора Шехтеля.

[Natali]

Спасибо! Впервые я прикоснулась к истории немецких колонистов именно в том месте, где жили мои предки. Они не были состоятельными людьми, жили в Мариентальском кантоне, с. Майдорф, вели свое хозяйство, прадед Иоганнн Петер Дессерт был хорошим музыкантом, играл на немецком инструменте на всех деревенских свадьбах, вот не могу вспомнить, как называется этот инструмент. Кажется, цымбал. Его первая жена Мария умерла во время родов, и моя бабушка Эмма со своей сестренкой Марией остались без матери. Им было 2 и 5 лет. Моей умершей прабабушке было всего 25 лет. Мне всегда так ее жаль. На сохранившейся фото у нее такое милое лицо. Потом сестренок воспитывала мачеха, как говорит бабушка, недобрая была. Второй мой прадед Фридрих Гильдт был старше жены, моей прабабушки Марии, на 20 лет. Прабабушка Мария пережила его надолго. Он умер в Сибири в 1948 г., куда семья попала во время репрессий, а прабабушка Мария умерла в 2003 году. Она прожила очень долгую и непростую жизнь, но всегда была ясная, светлая, и оставила после себя светлую память. Много интересного она рассказывала.Надо было записывать, потому что мало что осталось в памяти. Вот такие мысли ко ине пришли после того, как я прикоснулась немного к истории своих предков. Может кто-то знает о селе Майдорф? И может рассказать о нем? Откуда приехали мои предки, из какой части Германии, я не знаю. Но очень хотелось бы узнать об этом. Буду благодарна всем, кто хоть чем-то по этому поводу поделится. Заранее благодарю!

[Наталия]

Natali,Вам нужно обратиться к форумчанам в другой теме. Откройте тему:"Поиск по фамилиям" и напишите там, что бы Вы хотели узнать.

[vitvikt]

Маленький домик рядом с консерваторией, целиком на фотографиях не поместившийся - здание Конторы Опекунства Иностранных, ныне не сохранившееся.

[админ]

Слева за зданием консерватории? На второй фотографии этот дом виден почти целиком, но закрыт частично столбами и памятником Чернышевскому.

[vitvikt]

Да, именно об этом здании речь. Информация от саратовского краеведа. Надеюсь, что смогу разместить фотографии.

[Наталия]

Мюфке Карл Людвигович( 1868 - 1933 ), архитектор старого Саратова



Деятельность Мюфке в Саратове началась осенью 1909 года. В течение почти трех лет (1909-1911) Мюфке работал над проектом всего комплекса университета.


I корпус СГУ



II корпус СГУ.jpg


В состав его входили четыре корпуса (первая очередь строительства) и другие строения различного назначения, в частности здания для клиник: хирургической, болезней уха, горла, носа им. академика Н. П. Симановского, терапевтический (не достроенной вследствие начавшейся в 1914 г. империалистической войны) и нервно-психиатрической, строительство которой началось в 1916 году.
Мюфке были составлены и другие проекты для последующего строительства клинического городка, который расположился на отдельной территории, вдали от Московской площади. Для клинического городка были составлены проекты зданий глазной, кожно-венерологической, акушерско-гинекологической и детской клиник, а также прачечной, кухни и других хозяйственных строений. В одинаковой степени внимательно и серьезно автор относился к проектированию любого здания и сооружения.


IV корпус Клинического городка

Это не прошло бесследно для обогащения творческой практики архитектора. Утвердившийся глубокий интерес автора к разностороннему проектированию объясняется не только необходимостью выполнения заказа на составление различных проектов, но и стремлением совершенствоваться в архитектурном мастерстве. Для Мюфке имело значение не только "что" проектировать, но и "как" проектировать. Он добивался эстетической выразительности архитектурного облика здания. Иначе говоря, автор стремился к разрешению основной задачи архитектуры быть осмысленной и красивой. В проектах Мюфке эти категории нe редкие и не случайные. В выполнении большого числа разнообразных архитектурных произведений автором вырабатывается собственная творческая система, собственный почерк. Однако на пути творческих поисков архитектора возникали помехи (замена территории застройки, нехватка средств), сильно тормозившие завершение начатых дел, что, несомненно негативно влияло и на самое творчество. Первоначально для размещения всех зданий университета намечалась Московская площадь, хотя она имела одну особенность, затруднявшую проектирование: ее прорезала Московская улица (тракт) и делила на две части - правую и левую. Когда вопрос о выделении этой территории был почти решен, Мюфке приступил к проектированию комплекса и выбрал наиболее оптимальный вариант использования обеих половин площади, сообразуясь с идеей создания стилистического и композиционного единства архитектурного ансамбля. Главные здания университета зодчий намечал расположить на левой (по направлению от Волги) половине площади, а все здания клиники, и другие строения - на правой. Но уже само разделение площади магистральной улицей вызвало осложнение в объемно-пространственной организации зданий этих двух частей. Примирившись с такой ситуацией, Мюфке продолжал творчески решать эту задачу, рассматривая левую часть площади как место строительства первой очереди, правую же половину - второй очереди. Затянувшееся строительство на правой половине площади вызвало ряд осложнений в реализации единого плана строительства зданий. Вскоре у строительной комиссии возникло еще одно неожиданное препятствие: городская дума отменила свое решение о выделении университету всей площади и предоставила только ее левую половину. Началась новая фаза проектирования и новые трудности. Зодчему пришлось отказаться от многого ранее задуманного, так как изъятие правой половины площади изменило характер и размах планировки и застройки. Новый тур проектирования продолжался около десяти лет. За это время было завершено строительство зданий левой половины Московской площади и застройка отведенной позднее территории под клинический городок. В течение длительного времени - до конца двадцатых годов - Мюфке неотрывно занимался проектированием, как зодчий, и практической деятельностью, как строитель. Если учесть, что он имел в качестве помощника одного лишь архитектора - петербургского студента-стажера, а по строительству - одного техника гражданских сооружений, то легко себе представить огромную трудовую и творческую нагрузку, выпавшую на долю зодчего. Нужно заметить, что трудоспособность его была просто феноменальной. Помимо творческой работы и руководства строительством, не прекращавшихся на протяжении более чем двадцати лет ни на один день, К.Л. Мюфке занимался педагогической деятельностью. В 1920 году он был избран по конкурсу во вновь открывшемся Саратовском политехническом институте профессором гражданской архитектуры и архитектурных форм. Он читал лекции и руководил практическими занятиями до 1923 года, то есть до закрытия института, оставаясь в то же время на службе в университете. В 1920 году зодчий был также приглашен профессором архитектуры и архитектурного проектирования в Саратовский инженерно-практический институт, где трудился до 1 июля 1924 года. С 1924 года по 1930 год Мюфке работал только в Саратовском университете, где он восстановил и достроил три здания в клиническом городке. В 1923 году им был составлен проект достройки и перестройки здания бывшей Мариинской церкви под фундаментальную библиотеку университета и в 1929 году - проект нового здания библиотеки, для которой было отведено место, занятое ныне зданием научной библиотеки СГУ. В 1930 году Мюфке составил проект дома для экспериментальных животных университета. Проект был утвержден, но строить по нему не удалось. Дальнейшая работа архитектора заключалась в контроле за эксплуатацией зданий университета.

Умер Мюфке в феврале 1933 года. Так завершился жизненный путь талантливого зодчего, оставившего городу два прекрасных архитектурных ансамбля - комплекс зданий университета, украшающий и поныне центр Саратова, и клинический городок третьей Городской больницы, резко выделяющийся своим архитектурным строем из всей прилегающей застройки. Эти два ансамбля хотя не в одинаковой степени выразительны и по-разному выполняют свою архитектурно-художественную функцию, но оба являются зрелыми творческими произведениями, украшающими город. Это бесспорные памятники архитектуры и градостроительства.

Для Саратова приезд на постоянное местожительство К. Мюфке, дипломированного архитектора-художника, окончившего высшее художественное училище при Петербургской академии художеств, имел особое значение. Столичные архитекторы приезжали в город в связи со строительством отдельных зданий, большей частью особняков. К. Мюфке впервые в истории Саратова создал цельные ансамбли, отличающиеся единством замысла и высоким качеством исполнения.




Источник информации:
1. http://saratov.sgu.ru 2. Малинин Г.А. Памятники и памятные места Саратовской области. Саратов, Приволж.кн.изд-во, 1979 3. История Саратовского края: [С древнейших времен до 1917 года]: учебное пособие для 7-9 классов школ всех типов/Под ред. В.П.Тотфалушина. – Саратов: Регион. Приволж. Изд-во «Детская книга», 1996. – 408 с.

[Наталия]

Карл Мюфке: жизнь и судьба


Фото 1930 года

http://history-kazan.ru/kazan-vchera-se ... n-i-sudba/

[Наталия]

Саратов. Утраченное.


Лютеранская кирха 19 век

http://saratov.sgu.ru/lost.html

[Наталия]

Выдающиеся архитекторы-немцы старого Саратова

К.Л.Мюфтке
М.А.Пульман
К.В.Тиден
К.А.Тоон
Ф.О.Шехтель
И.В.Штром
Ф.И.Шустер
А.Ю.Ягн

http://saratov.sgu.ru/archytecrots.html

[Наталия]

Мечислав Адольфович Пульман (1875 - 1920) , саратовский архитектор

Родился в 1875 году, умер после 1920 года.
В 1900 году окончил Петербургский институт гражданских инженеров.
В 1905-1908 гг. преподаватель строительных материалов в ремесленном училище города Ейска.
С 9 октября 1909 года сверхштатный техник строительного отдела в Саратове. С 5 сентября 1914 - младший архитектор.
В 1919 года – заведующий отделом сельского и городского строительства Саратовского губкоммунотдела.




Одно из зданий архитектора М.А.Пульмана



Саратов. Доходный дом Ананина, 1916 год. Находится - ул. Вольская, 97
Архитектор М.А.Пульман

[adlerkücken]

http://maps.yandex.ru/-/CZcvyjb

щёлкнув на подсвеченную улицу вы можете в виртуальном режиме панорамы прогулятся по Саратову,
как оказалось чтобы увидеть "немецкий Саратов" нужно знать город и адреса!
жаль что нельзя "виртуально пройтись" по немецкой улице-проспекту кирова

[Наталия]

Тиден К.В. - архитектор Саратова

Губернский инженер (исполняющий дела) в 1872.
Губернский инженер-архитектор с 1862 по 1885.
Гражданский инженер.
Статский советник.
Помощник начальника искусственного стола в Курляндской губернии.
Окончил строительное училище в 1869 году.
Назначен архитектором для производства работ в Саратовской строительной и дорожной комиссии в 1857 году.
Перемещен на должность губернского архитектора в Ковно в 1867 году.
К сожалению, почти все постройки архитектора не сохранились до наших дней.



Одно из его зданий

[Наталия]

Тон К.А., архитектор Саратова


Родился 26 октября 1794 года в Петербурге.
В 1835 году выполнил проект церкви для города Саратова, которая была выстроена в 1838 году.
Церковь была выстроена в 1838 году.
Церковь была сооружена на Сенной площади города и получила название Вознесенско-Сенновской.
В дальнейшем церковь получила название Митрофаниевской в честь престола во имя Святого Митрофания.

А в этом фрагменте о его жизни и творчестве

Тон (Константин Андреевич, 1794 - 1881) - архитектор; в 1803 году был принят в воспитанники Императорской Академии Художеств и с 1808 года специально изучал в ней архитектуру, по части которой главным его наставником был Воронихин . В 1815 году окончил академический курс с званием художника 1-й степени и Малой золотой медалью, присужденной ему за проект здания Сената, и оставлен при академии, чтобы впоследствии быть посланным в чужие края. Но в 1817 году произошла перемена начальства Академии, и Тон, оставив Академию, определился на службу при новоучрежденном комитете для приведения строительных и гидравлических работ в Санкт-Петербурге в лучшее устройство. Кроме того, он сочинил тогда проект увеселительного заведения ("Немецкого Трактира") на Крестовском острове. Начало 1818 года обрадовало молодых художников вестью о восстановлении чуть было не отмененной посылки лучших из них в заграничное путешествие. Чтобы приобрести на него право, Тон составил по заданной Академией программе проект Ярмарки, за который Тон (вместе с живописцем П. Басиным ) был послан на 6 лет в чужие края. В Риме он занялся изучением памятников античного зодчества и сравнением первохристианских храмов с церквами новейших времен. Потом он сделал продолжительную экскурсию на юг Италии и в Сицилию, а по возвращении в Рим сочинил проект Церкви в форме древней базилики, но приспособленной к православному богослужению, причем дал ей снаружи вид греческих храмов. Вслед за этим проектом Тон скомпоновал по задаче Римской Академии проект Госпиталя. В 1822 году Тон посетил Флоренцию, где представил свои работы местной Академии и был принять за них в ее члены. Побывав потом в Генуе, Равенне, Болонье, Милане и Павии, он явился в Женеву, где составил проект загородного дома для бывшего придворного ювелира Дюваля, а затем отправился через Дижон в Париж и занялся там рисованием начисто своих Неаполитанских и Сицилийских этюдов. Возвратившись в Рим, Тон сосредоточил свои труды на реставрации памятников античного зодчества. Из относящихся сюда работ проекты возобновления Храма Фортуны в Пренесте и дворца Цезарей в Риме, на Палатинском холме, в особенности доставили Тону репутацию ученого художника. Последний проект обратил на композитора внимание императора Николая I , по повелению которого Тон в 1828 году был причислен к Кабинету Его Величества с содержанием по 3000 рублей в год. В том же году Тон возвратился в Санкт-Петербург, где он получил поручение обратить бывшую конференц-залу Академии Художеств в галерею для размещения гипсовых слепков, устроить новую конференц-залу и вообще переделать некоторые части здания. Вслед затем Тон получил звание академика и должность профессора 2-й степени по части архитектуры (в 1830 году). В том же году прихожане церкви святой Екатерины за Калинкиным мостом в Санкт-Петербурге, ввиду ветхости своего храма, задумали соорудить вместо него новый. В своем проекте, представленном на конкурс, Тон придал храму форму, напоминающую Московские пятиглавые соборы. Проект очень понравился Государю, и Тону было повелено самому произвести постройку. Еще раньше, в 1829 году, был передан Академии на рассмотрение вопрос о московском храме Христа Спасителя. Первоначально выбранная для него местность на Воробьевых горах была найдена по разным причинам неудобной, и самый проект его, составленный А. Витбергом , признан неосуществимым; предстояло сочинить новый проект его постройки в другом пункте Москвы. Эта задача была возложена на Тона с непременным условием, чтобы новый Величественный Храм имел старинный русский стиль. И на этот раз Государь остался сколь нельзя более доволен проектом Тона. Постройка храма Христа Спасителя занимала последнего во всю остальную его жизнь. Одновременно с проектом московского храма Тон составил в том же вкусе проект церкви новоявленного чудотворца Митрофана для Воронежа (в 1832 году) и, продолжая строить церковь святой Екатерины и отделывать античные галереи в Академии, проектировал устройство гранитной набережной Невы против Академии с пристанью, украшенной фигурами двух сфинксов, купленных в Александрии при посредстве А.Н. Муравьева . Тогда же он сочинил проект монастыря на 100 монахов для получения звания профессора 2-й степени, и по Высочайшей воле конкурсный проект иконостаса для Казанского собора из серебра, отбитого донскими казаками от французов в Отечественную войну. Затем при конкурсе на сооружение памятника Державину в Казани композиция Тона найдена лучшей из трех, выбранных для исполнения. В 1833 году он определен членом в Комитет о строениях и гидравлических работах и получил от Академии звание профессора. После того он участвовал в конкурсе на постройку здания Пулковской астрономической обсерватории и сочинил проекты соборов святой Екатерины для Царского Села и апостолов Петра и Павла для Петергофа, которые и возводились под его руководством. К началу 1836 года, Тон вместе с другими профессорами Академии составил проект памятника Димитрию Донскому на Куликовском поле и приступил к постройке по своему проекту церкви Введения Богородицы в Семеновском полку - здания, в котором всего полнее и ярче выразился изобретенный Тоном тип храмов, долго считавшийся возрождением старинной русской церковной архитектуры с приведением ее форм в лучшую гармонию и изящество. Одновременно с этим Тон составил еще проект церкви русского посольства в Таврисе, собора в Свеаборге, оборонительной казармы, там же, дома Дворянского собрания в Новгороде, главного фасада Лесного института в Санкт-Петербурге и церкви в имении Синявина . Около того же времени изготовлены им по поручению правительства нормальные проекты церквей на 1000, 500 и 200 человек с тем, чтобы архитекторы во всей Империи обязательно придерживались их форм и стиля. В 1837 году Николай I задумал соорудить новый великолепный дворец в Московском Кремле, такой, чтобы в его пространстве заключалось "все, что в памяти народной тесно связано с представлением обиталища Государя". Выполнение этой задачи было возложено на Тона, который и в этом случае старался подделаться под стиль старинных русских построек. В 1838 году он издал альбом своих чертежей большого формата (17 листов), в который вошли планы, фасады и разрезы храма Спасителя, Тоновских церквей в Санкт-Петербурге, Саратове, Петергофе, Царском Селе, Новгороде (евангелической), колокольни Симонова монастыря, равно как и нормальные проекты для городских каменных церквей. В 1844 году вышло в свет дополнение к этому альбому, в котором помещены чертежи и деревянных церквей. Здесь особенно любопытны проект церкви в Ельце и рисунки иконостасов для Санкт-Петербургских церквей Преображения на Аптекарском острове и Благовещения в лейб-гвардии Конном полку. Окончив в 1842 году постройку собора в Царском Селе и переделку Малого театра в Москве, Тон изготовил, по Высочайшему повелению, нормальные чертежи для крестьянских домов в казенных селениях и, помимо других трудов, сочинил проект иконостаса для церкви царевича Иоасафа, в подмосковном селе Измайлове, где строил в это время инвалидный дом. В 1847 году он принялся за порученную ему постройку станций Николаевской железной дороги в Санкт-Петербурге и Москве, с таможней при последней; а равно начал приводить в исполнение свой проект сооружения церкви святого Мирония, в лейб-гвардии Егерском полку. С окончанием большого Кремлевского дворца Государь возложил на своего любимого архитектора возобновление колокольни Ивана Великого в том виде, какой имела она до 1812 года, устройство платформ для помещения орудий на Тайницкой башне Кремля и казарм для батальона пехотного полка. В 1850 году построена Тоном Санкт-Петербургская станция Царскосельской железной дороги и почти одновременно с тем окончена отделка Оружейной палаты в Москве. Между тем он продолжал заниматься и другими работами, порученными ему в тамошнем Кремле, и, не ограничиваясь ими, сочинил проекты надгробного памятника князю Пожарскому в Суздале и церкви для Тифлиса. В 1853 - 54 годах по сооружении вчерне Храма Спасителя Тон составил проект его внутреннего убранства, в Николаевском Кремлевском дворце построил главный вход и галерею, соединяющую это здание с Чудовым монастырем, исправил главный купол собора в Ново-Воскресенском монастыре (Новом Иерусалиме), грозивший разрушением, окончил переустройство церкви Двенадцати апостолов, Патриаршей ризницы и шатра над Палатой мироварения в Кремле и изготовил проект церкви при Тивдийской мраморной ломке в Олонецкой губернии. Все эти работы шли, так сказать, параллельно и, сверх того, приводилась к окончанию постройка Петербургской церкви святого Мирония. Последние годы деятельности Тона, назначенного в 1854 году, по смерти А.И. Мельникова , ректором Академии были не менее плодотворны; им сделаны проекты постановки статуи Георгия Победоносца в зале имени этого святого в большом Кремлевском дворце, ворот с решеткой для Николаевской богадельни в селе Измайлове, нескольких церквей в казенных горных заводах Сибири и иконостасов, в том числе Главного иконостаса для Храма Спасителя и, наконец, конструкция металлического шпиля Соборной колокольни Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге (последний проект привел в исполнение инженер Журавский ). Столь обширная производительность не отвлекала Тона от занятий по должности профессора - преподавателя в архитектурном классе Академии. В течение 24-летнего исполнения им этой должности под его руководством образовалось свыше двухсот молодых зодчих, из которых многие, как, например, К. Маевский , К. Рахау, Б. Иогансон, В. Кенель , Л. Шперер и М. Макаров , впоследствии составили себе почетную известность. Не смотря на то изобретенный им стиль не утвердился надолго в русской архитектуре и отжил свое время лишь только не стало покровительствовавшего ему императора Николая I. Вырабатывая тот стиль, Тон пытался не только вернуться к общим формам и деталям старинных национально-русских построек, в особенности храмов, но и сообщить им большую правильность, гармоничность и соответствие с новейшими потребностями и художественными принципами. Для этого требовалось, кроме врожденного дарования, проникнутость чисто русским духом, горячая любовь к отечественной старине и близкое знакомство с ее памятниками. Немец по происхождению, развившийся под эклектической ферулой Санкт-Петербургской Академии и в чужих краях, Тон при всей своей талантливости не был в состоянии удовлетворительно решить смело взятую на себя задачу - восстановить в новом блеске наше древнее зодчество, тем более что систематическое изучение уцелевших его произведений в то время едва лишь начиналось. Тоновские постройки якобы в русском стиле, из которых многие весьма замечательны в конструктивном отношении, вообще представляют собою смесь неверно понятых и неуместно примененных форм и мотивов нашей древней архитектуры с произвольными измышлениями соорудителя; они грешат холодностью, сухостью, недостатком истинной красоты и истинного величия. При всем том Тону принадлежит та заслуга, что он первый отвернулся от слепого подражания западноевропейским образцам и указал русским архитекторам на богатый источник вдохновения, кроющийся в памятниках их родной старины.

[Наталия]

Шехтель Ф.О, архитектор Саратова




Одно из зданий Саратова, спроектированных Шехтелем Ф.О.

Федор Осипович Шехтель (1859-1921) — один из самых видных отечественных зодчих рубежа веков.
В Москве, где Шехтель прожил большую часть своей жизни, находятся самые известные его постройки, среди которых — здание Ярославского вокзала (1902), бывший особняк Рябушинского, ныне Музей-квартира А.М. Горького (1900), фасад Московского Художественного театра (1902). Немало зданий было построено по его проектам и в других городах России: Таганроге, Ялте, Ростове-на-Дону, Самаре, Нижнем Новгороде.

Феноменальная одаренность Шехтеля, умноженная на редкостное трудолюбие, принесли ему, не имевшему сколь либо законченного архитектурного образования, широкую известность и признание в России и за рубежом. В 1902 году Академия художеств присвоила Шехтелю звание академика архитектуры. Зодчего избрали своим почетным членом архитектурные общества Лондона, Парижа, Варшавы, Глазго и Рима, он был действительным членом Перманентного комитета Международных конгрессов зодчих в Париже, представлял нашу страну на международных конгрессах архитекторов в Вене (1908) и Риме (1912). С 1906 по 1922 год Шехтель бессменно возглавлял Московское архитектурное общество, а с 1922 года стал его почетным председателем. Около 30 лет он преподавал в Строгановском училище, а позднее — во Вхутемасе.

После революции Федор Осипович принял самое деятельное участие в работе советских строительных и художественных организаций, среди его последних работ — проект Мавзолея В. И. Ленина, памятника 26 бакинским комиссарам. Скончался зодчий 26 июня 1926 года и похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.

Предки Федора Шехтеля со стороны отца прочно обосновались в Саратове с 1820-х годов. В отличие от большинства бывших колонистов, стремившихся жить обособленно от русского населения города, Шехтели поселились на Московской улице, где традиционно проживало местное купечество, завязали с соседями торговые, а позднее и родственные отношения. Судя по документам, к началу 1840-х годов они уже имели русское гражданство; отец зодчего Осип Осипович и его старшие братья Франц и Алоиз были обучены русской грамоте.

Источником благосостояния семейства Шехтелей была торговля всевозможными товарами — мануфактурой, винами, золотыми и серебряными изделиями, саратовским табаком (в городе в 1828 году была открыта первая в России табачная фабрика), продукцией собственной ткацкой фабрики, обоями и даже художественными произведениями из алебастра и картинами. Товары закупались и продавались в Москве, Петербурге, на нижегородских ярмарках, разумеется, и в Саратове, и даже в далеких сибирских городах Красноярске и Енисейске, где у них также имелись магазины. В 1841 году Шехтели стали пайщиками "Компании саратовских купцов Степана Калашникова с товарищами на производство золотого промысла в Сибири". В Саратове им принадлежало несколько магазинов, три домовладения, лучшая в городе гостиница – "Номера Шехтель", ткацкая фабрика и крахмальный завод. Значительное состояние Шехтелей сделало их желанными гостями в домах местного дворянства; известно, что с ними любил проводить время даже генерал-губернатор Бибиков И.М., правивший губернией с 1837 по 1839 год.

В середине 1840-х годов отец будущего архитектора Осип Осипович Шехтель (1822—1867) был послан в Петербург, где окончил Технологический институт, после чего продолжал жить в столице. В 1855 году он женился на Дарье Карловне (Розалии Доротее) Гетлих, происходившей из петербургской купеческой семьи. В Петербурге 26 июля 1859 года родился Федор (Франц Альберт) Шехтель. Здесь же родились его брат Осип (1858) и сестры Александра (1860), Юлия (1862) и Мария (1863).

26 августа 1873 года Федор Шехтель стал одним из 43 “казеннокоштных” воспитанников местной Тираспольской римско-католической семинарии. Католическая семинария была открыта в Саратове 11 февраля 1856 года и предназначалась для подготовки детей колонистов в священнослужители. Учащиеся находились в стенах семинарии постоянно, для них были оборудованы дортуары, построена кухня, имелся большой сад для прогулок. Семинария не пользовалась особым успехом у колонистов, которые стремились дать обучению своих детей "практическое направление". Однако родители, не имевшие возможности оплачивать учебу в ремесленных училищах и частных школах, подобно Дарье Карловне, охотно отдавали детей в семинарию на казенное обеспечение. Обучение Шехтеля продолжалось там по 20 июля 1875 года. В том же году он перебирается в Москву.

Свидетельство № 168 об окончании полного курса приготовительного четырехклассного училища при Тираспольской римско-католической семинарии было выдано Шехтелю с большим опозданием, когда ему шел уже 22-й год. Позаботиться о получении свидетельства заставила сама жизнь. Осенью 1880 года "саратовский мещанин Ф.О. Шехтель" был вызван из Москвы на жеребьевку в Саратовское городское по воинской повинности присутствие. Лица, окончившие училище, имели определенные льготы при прохождении воинской службы. Свидетельство об окончании приготовительного училища было получено Шехтелем 31 октября 1880 года. Две недели спустя, 14 ноября, в Присутствии им был получен документ, по которому он был "признан совершенно неспособным к воинской службе и навсегда освобожден от службы".

Оборвались ли связи Федора Осипова с Саратовом в связи с его переездом в первопрестольную? Нисколько. В Саратове навсегда обосновался его старший брат Осип, здесь учились его сестры и, наконец, жена Шехтеля, Наталья Тимофеевна Жегина, родилась и выросла в нашем городе и имела здесь обширнейшую родню. Но, думается, важней и интересней для нас творческие контакты Федора Шехтеля с земляками, продолжавшиеся на протяжении всей его жизни. Первый такой плодотворный диалог завязался у него с ярчайшей фигурой русской сцены саратовцем Михаилом Валентиновичем Лентовским.

В те же годы все сильнее дает себя знать увлечение Шехтеля, ставшее его призванием,— архитектура. Построенный по проекту Шехтеля в “помпейском” стиле открытый театр “Антей”, пожалуй, самая крупная его работа тех лет. Сложная механическая начинка сцены была специально предназначена для постановки всякого рода “чудес, полетов, превращений”, и здесь увидели свет самые головокружительные феерии и оперетты Лентовского. В Петербурге для Лентовского Федор Шехтель строил театр “Ливадия” и ресторан в “китайском” стиле “Кинь-Грусть”, а в Москве — множество временных сооружений. На этих причудливых постройках в “индийском”, “мавританском”, “русском” и прочих “стилях”, возводившихся в очень короткие сроки, росло и оттачивалось мастерство Шехтеля-архитектора.

Несколько последующих лет — пора мужания Шехтеля-архитектора, пора признания его таланта в среде московской интеллигенции и меценатствующей крупной буржуазии. И если его первые крупные самостоятельные работы — три усадьбы для фон Дервизов (1889) в Рязанской губернии — не более чем эффектный коктейль из барочных, ренессансных и, отчасти, романских форм, то начатый строиться в 1892 году особняк Саввы Морозова — это уже особенная, чисто шехтелевская философия пространства и одна из самых новаторских построек русской архитектуры конца XIX столетия. Для отделки интерьеров этого особняка Шехтель пригласил не признанного тогда еще Михаила Александровича Врубеля.

В 1860-е годы родители Врубеля и Шехтеля принадлежали к довольно небольшому кругу саратовской интеллигенции, имели общих знакомых. Мачеха художника, неплохая пианистка, не раз выступала в Городском театре на любительских вечерах, наконец, и Врубель, и Шехтель учились рисованию у одного человека – художника А.С. Година. Быть может, это помогло укрепить творческие контакты двух мастеров, длительно плодотворно сотрудничавших друг с другом. “Шехтель первый пропагандировал М.А. Врубеля и пригласил его для росписи кабинета в доме А.В. Морозова и для панно и стеклянных витражей в строившемся тогда доме Саввы Морозова на Спиридоновке”, — писал работавший в те годы у Шехтеля архитектор И.Е. Бондаренко. По признанию самого Врубеля, с помощью Шехтеля ему “удалось много поработать декоративного и монументального”. Пять больших панно на тему “Фауста”, декоративная бронзовая группа “Хоровод ведьм”, эскизы двух витражей, цикл из трех панно на тему “Времена дня” - “Утро”, “Полдень”, “Вечер”, плафон “Муза” — все это органично вписалось в лучшие постройки Шехтеля тех лет.

1900-е годы — пора наивысшего подъема в творчестве Федора Шехтеля. Почти все из созданного им в это время вошло в золотой фонд отечественной архитектуры. В эти годы он сближается со своими молодыми земляками — представителями “саратовской школы”. В любовно подобранной коллекции Шехтеля видное место занимали работы саратовцев: рядом с врубелевской “Музой” висел прекрасный этюд В.Э. Борисова-Мусатова, известный сегодня под названием “Девушка в ожерелье” (портрет С. Стебловой), чуть выше — большой и красочный натюрморт Павла Кузнецова; три статуэтки Александра Матвеева, одну из которых — портрет одиннадцатилетнего сына Шехтеля Левушки — скульптор выполнил летом 1903 года по просьбе зодчего. Еще один саратовский художник К.С. Петров-Водкин сделал по заказу зодчего большой картон, по которому была набрана мозаика “Христос-сеятель” для строившейся по его проекту усыпальницы Эрлангера на Введенских горах.

С нашим городом в судьбе Федора Осиповича Шехтеля связано очень и очень многое. Саратовские годы, пришедшиеся на формирование его как человека и художника, были едва ли не самыми драматичными годами в его жизни. Новые деревья выросли в саду, принадлежавшем некогда Шехтелям, новый театр стоит на месте театра, в который вложил все свои деньги и старания его отец. И как доброе напоминание нам притаились в зелени саратовских улочек здания, стены которых помнят худенького большеглазого мальчугана, и как подарок родному городу переливается фантастическими красками особняк у “Липок”, вызывая удивление случайных прохожих и законную гордость коренных саратовцев.