Франц Шиллер (1898 - 1955)

[Наталия]

Рассказать о Франце Шиллере можно во многих темах. Но мне давно хотелось о нём поведать именно здесь, в теме ЖЗЛ.
Он всей своей жизнью и смертью заслужил это.

Вот вехи его жизни.

Шиллер Франц Петрович (1898-1955)
ученый-филолог

1898, 10 ноября. — Родился в селе Тонкошуровка (Мариенталь) в Саратовском Заволжье в семье бедного крестьянина, немца-колониста. Отец – Шиллер Петр Николаевич, мать – Кельблер Марианна Михайловна.

До 1913. — Батрак. После окончания школы получение небольшой стипендии для поступления в духовную семинарию.

1913–1917. — Обучение в семинарии.

1917. — Экзамен на звание народного учителя земских начальных школ.

1917–1921. — Работа учителем в Саратовской области.

1921, осень. — Отправка с первым эшелоном голодающих детей в немецкие села Приднестровья.

1921–1922. — Пребывание в Тирасполе.

1921, осень. — Откомандирование в Москву для продолжения образования.

1922–1925. — Обучение на литературно-филологическом отделении Второго МГУ (потом Московский государственный педагогический институт им. В.И. Ленина)

1925–1929. — Аспирантура при кафедре всеобщей литературы.

1928, лето. — Двухмесячная командировка в Германию для подготовки диссертации.

1929, весна. — Защита диссертации.

1929, осень. — Получение профессорского звания.

1929, осень – 1938, октябрь. — Заведующий кафедрой всеобщей литературы Второго МГУ.

1935, осень. — Женитьба. Жена – Инна Васильевна Нагорнова, студентка литфака Московского государственного педагогического института (МГПИ).

1936, июль. — Рождение дочери Флоры.

1936, декабрь. — Присуждение ученой степени доктора филологических наук.

1938, 23 октября. — Арест органами НКВД. Лубянка, затем Бутырская тюрьма.

1939, 15 августа. — Постановление Особого совещания (ОСО) при НКВД: 5 лет ИТЛ за участие в контрреволюционной организации.

1939, ноябрь (?). — Этап в Хабаровскую пересылку.

1939, декабрь. — Этап во Владивосток; лагпункт №1 Дальстроя.

1940, февраль. — Этап в Находку.

1941, до середины. — Работа счетоводом на «Строительстве 213», которое занималось сооружением гражданского порта в бухте Находка.

1941, середина. — Закрытие стройки.

1941, июнь. — Этап на север.

До 1944. — Лишение права переписки.

1943, октябрь. — Окончание срока; задержание до конца войны.

1944, июль (?). — Пребывание в лагере Усть-Омчуг (Колыма) на прииске им. Гастелло.

1946. — Освобождение. Работа по вольному найму в Дальстрое МВД СССР. Болезнь (частичное кровоизлияние в мозг, паралич правой стороны тела), полугодовалое пребывание в больнице.

1947, лето. — Переезд в Омск по направлению Дальстроя.

1947, осень. — Безуспешная попытка устроиться в пединститут.

1947–1948. — Преподавание немецкого языка в селе Красноярка Кагановического района Омской области.

1948, лето. — Увольнение из школы. Пребывание в Пушкинском доме инвалидов.

1952, сентябрь. — Переезд на станцию Тинская Красноярского края. Написание работ о творчестве Байрона, Гейне, Фридриха Шиллера.

1955, 22 июня. – Скончался Франц Петрович Шиллер.

1990, 6 февраля. — Реабилитация.

На нашем сайте есть страница, ему посвящённая.
http://www.wolgadeutsche.net/diesendorf ... Briefe.htm
Автор её - В.Ф.Дизендорф.
А это страница из Интернета. О Франце Шиллере. А ещё рекомендую прочитать его ПИСЬМА. "Письма из мёртвого дома".

Франц Шиллер
Герольд Бельгер

Гарри не поверил своим глазам, когда в каталоге редкого фонда, в разделе иностранной литературы обнаружил название библиографической книжки Франца Петровича Шиллера, профессора, доктора филологии, литературоведа, критика, автора знаменитой трёхтомной «Истории западно-европейской литературы нового времени», по которой училось целое довоенное поколение филологов. Имя это студент Гарри в немецких источниках не встретил. Но в энциклопедиях, в русских литературных источниках оно не однажды встречалось и притягивало внимание.

Неизвестно, с какого времени застряло в памяти это имя. А в домашней библиотеке преподавательницы русского языка и литературы аульной школы, где учился Гарри, - Марии Петровны Егоровой он увидел плотный серый том той самой «Истории…» Том первый, было указано в книге, издание второе, государственной издательство «Художественная литература», Москва, 1937 г.
- Франц Шиллер кто? – спросил ошеломленный ученик у любимой учительницы, чесеирки (член семьи изменника Родина), высланной в аул из-за мужа, доцента философии, сидевшего в Карлаге.
- О, крупный ученый! Много языков знал. В Москве жил.
- Откуда?
- Кажется, из поволжских немцев. Много книг написал.
- Какие? Помните?
- Ой, нет,- смутилась Мария Петровна. – Какие-то исследования по марксистской литературе, по искусству, по немецкой революционной поэзии…Очень был популярен в вузах перед войной.
- А потом что случилось?
- Не знаю. Наверняка арестован. После 38-го года имени его нигде не встречала.
- Жив?
- Бог его знает.
Мария Петровна, худая, замкнутая, аскетического склада женщина, когда-то преподавала в Ленинградском педагогическом институте им. Герцена, потом, в ссылке, работала телятницей в колхозе, не отличалась разговорчивостью. Она могла говорить увлеченно только о русской грамматике и русских классиках. Обо всём остальном она будто дала обет молчания. Любознательность и интерес Гарри к политике, к тому, о чем не говорилось в школьных учебниках, она не поощряла. Наоборот, пугалась. И потому о Франце Шиллере Гарри расспрашивать её больше не стал. Но имя запомнилось.
И вот теперь в грудах книг в тесном и душном подвале редкого фонда, из разных книг и справочников Гарри пополнил своё представление об этом знаменитом, с трагической судьбой литературоведе. Выяснилось, что Франц Петрович Шиллер оказался поволжским немцем – из Новоузенского района Саратовской области и до 15 лет работал батраком, урывками окончив четыре класса духовной семинарии, после которой учительствовал в земской начальной школе. Видно, был очень способен и целеустремлён. Уже в 20-х годах учился на литературно-филологическом отделении 2-го Московского государственного университета, сдал аспирантский минимум, два года стажировался в Германии и уже в 1929 году получил научное звание профессора. Был ему тогда 31 год. Головокружительная научная карьера! До сорока лет успел получить докторскую степень, заведовать отделом западно-европейской литературы Института мировой литературы им. Горького, стать редактором Отдела мировой литературы Большой Советской Энциклопедии, издать монографии, учебники, вести огромную научно-организаторскую и общественную работу. Свободно владел английским, немецким, латинским, французским, русским языками, а читал на итальянском, испанском, голландском, фламандском, шведском, норвежском и исландском языках. Уникум! А какие книги написал еще в 30-х годах! «Маркс и Энгельс об искусстве», «Маркс и Энгельс о литературе», «Энгельс как литературный критик», «Георг Веерт – поэт союза коммунистов», «Фридрих Шиллер и его эстетика», «Очерк по истории немецкой революционной поэзии XIX века», «История западно-европейской литературы нового времени» (в трех томах). Как он все это успевал за столь короткий срок – уму непостижимо! А сколько еще книг, «ученых записок» он отредактировал, сколько предисловий написал к учёным трудам!
Гарри не один месяц грезил Францем Шиллером, упоминал его имя и труды на коллоквиумах, зачетах и экзаменах и по выражению лиц преподавателей понял, что они о таком ученом и слыхом не слыхивали. А один доцент по общему языкознанию даже раздраженно его поправил:
- Не Франц Шиллер, а Фридрих Шиллер!
- О, нет! Фридрих Шиллер – это поэт, драматург, друг Гёте. Не о нем я говорю, а о Франце Шиллере, историке литературы, литературоведе, - настаивал Гарри.
- Не знаю, не знаю, - обиделся, надулся доцент. – Выдумываете, Карлсон! Занимались бы тем, что в программе. Вечно вас заносит не туда. Оставьте своего …э…э… Франца в покое!
Нет, Франц Петрович покоя не давал. Оказалось, в 1938 году он был арестован органами НКВД. Ему было сорок лет, и он только недавно женился на своей студентке, и у него родилась дочь. И за что арестовали? Бог знает… Видимо, его стажировка в Германии вышла ему боком. Восемь лет продержали тихого, скромного литературоведа в лагере где-то в Сибири, а в 1946 году больного, седого, изнуренного освободили, и он с трудом устроился преподавателем немецкого языка в школе в селе Красноярске Омской области. А жизнь закончил уже парализованный в туберкулезном диспансере, где, борясь с недугом и одиночеством, завершил монографии о Байроне, Шиллере, Гейне.
Несколько месяцев судьба Франца Шиллера преследовала Гарри. Вот с кого стоило брать пример. И было обидно, что имя его предано забвению за какие-нибудь двадцать лет. Есть ли горше повести на свете? И справедливо ли это?
Но ошеломила Гарри тоненькая книжица, отпечатанная на плохой бумаге, - библиографический указатель Франца Шиллера, изданный еще в 1927 году в Покровске малым тиражом. Когда ликвидировали в спешном порядке Автономную Республику немцев Поволжья, часть республиканской библиотеки города Энгельса отправили-эвакуировали в Ташкент, оттуда – почему-то в Алма-Ату. Здесь, в публичной библиотеке имени Пушкина, все эти груды, связки, пачки книг и журналов и пролежали нетронутыми двадцать лет. Некоторые журналы на немецком языке даже не были разрезаны. Странно: до Гарри никто не брал их в руки. Выходит, никто литературой российских немцев и не интересовался. Вот в этой груде и обнаружил Гарри эту заметно пожелтевшую книжку под названием «Literatur zur Geschichte und Volkskunde der deutschen Kolonien in der Sowetunion die Jahre 1764-1926 von F.P. Schiller».
Вот это был клад! Сколько имен, сколько названий с указанием всех выходных данных о немецких колониях в России, об истории, культуре, литературе, всех сферах социальной, экономической жизни российских немцев заключалось в этой непритязательной с виду библиографической книжке!
Как указал Франц Шиллер в предисловии, это был первый опыт систематизации обширной литературы о российских немцах, начиная с 1764 года по 1926 год, которым обрывался дотошный и уникальный указатель неутомимого исследователя.
Указатель читался как гордая сага о многострадальных российских немцах, потомках разных германских княжеств и земель, прибывших в загадочный Руссланд в поисках лучшей доли. Молодой, любознательный ученый-филолог, всей душой воспринявший трагическую участь своих соплеменников, перелопатив монблан литературы, по крохам собрал сведения об их истории, культуре, литературе, широко охватив все данные о немецких колониях, разбросанных по всей территории российской империи. Франц Шиллер привел сведения об образовании первых немецких колоний на Волге в 1764 году при Екатерине Великой, о Первой империалистической войне и советизации страны, с немецким тщанием описав все перипетии судьбы российских немцев на фоне многотрудной, многосложной истории России. Весь этот огромный материал, любовно собранный не за один год, Шиллер распределил по таким разделам и главам (разумеется, на немецком языке): Общий раздел. От основания первых немецких колоний (1764) до Первой мировой войны (1914); немецкие колонии на черноморском побережье; меннонитские поселения; немецкие колонии на Кавказе; немцы Волыни; немцы Сибири; немцы в Воронежской, Новгородской, Санкт-Петербургской губерниях и в других областях; история отдельных немецких общин; Сарепта; Санкт-Петербург; Москва; Саратов; Одесса; кирхи и духовность в немецких колониях; школы в немецких колониях; пресса в немецких колониях; литература (язык, обычаи и нравы); государственные деятели и ученые; колонисты за рубежом; дополнения.
Немецкие источники в библиографии перемежаются с русскими. Каждое название снабжено подробными ссылками: где издано, в каком году, в каком издательстве, о какой теме, указаны страницы. Колоссальный труд!
Всего в Указателе перечислены девятьсот пятьдесят семь источников, а в разделе «Дополнения» - еще двенадцать. Без малого одна тысяча названий, которые вобрали в себя судьбу, историю, культуру, литературу, этнографию, быт, реальность, боль, надежды, чаяния двухмиллионного народа, добровольно влившегося в многонациональную российскую империю, служившего ей верой и правдой, внесшего огромный вклад во все сферы ее общественной, социальной, экономической, культурной жизни в течение ста шестидесяти двух лет, отраженных достойно и честно в Указателе Франца Петровича Шиллера. Неоценимый, уникальный труд!
Для студента-филолога Гарри Карлсона это было поразительным открытием. Он, изгнанный в хрупком детском возрасте из родного края лишь из-за того, что имел неосторожность родиться немцем, дожив в другом краю, в другой среде до двадцати двух лет, не знал, не гадал о таком богатстве его разбросанных по всей стране, оторванных от своих корней, обреченных на тотальное немотство соплеменников. Представить жутко: Указатель Ф.П. Шиллера вышел небольшим тиражом еще в 1927 году, до депортации прошло четырнадцать лет, потом в изгнании, в ссылках, в трудармии, в инобытие еще шестнадцать лет, и получается, что в течение тридцати лет, более чем жизнь одного поколения, никто и не догадывался, сколько же было написано о народе, который ныне прозябает в полном неведении о своем прошлом, о своей значимости, о своей роли в истории страны. Народ на каком-то этапе по злой воле правителей испытал черствость, жестокость, несправедливость власти, которая обрекла его на беспамятство, на неведение, абортируя его душу, сознание и память. Ужасно! У-жас-но!
Несколько дней, сидя за своим столиком в аспирантском зале публичной библиотеки, Гарри старательно переписал весь – от первой до последней страницы – Указатель Франца Шиллера, инстинктивно надеясь, что придет время – придет, придет! – и он многое из этой библиографии прочтет, изучит, о многом расскажет, напишет, а, может, даже продолжит этот уникальный, незабвенный, подвижнический труд своего земляка-единокровника, дабы соплеменники не лишились своего Духа, своей гордости, своей памяти и помнили: «Мы не пыль на ветру, не пыль, не пыль…»
http://deutsche-allgemeine-zeitung.de/r ... w/1154/39/

[Diesendorf]

Спасибо, Наталия, Франц Шиллер безусловно заслуживает того, чтобы писать о нем на нашем форуме как можно подробней.
Смущает только имя О. Колесникова в конце данного материала. Этот субъект, как нетрудно убедиться по моей статье о Шиллере, размещенной на нашем сайте, передрал из нее целые предложения и абзацы. Я сталкиваюсь с подобной бес...церемонностью в отношении своих текстов далеко не впервые, но каждый раз внутренне поражаюсь. Видимо, ни папы и мамы, ни школы в свое время не научили подобных персонажей, что приличные люди не должны переписывать чужие работы, не ссылаясь на авторов.

[Наталия]

Виктор Фридрихович! Уж извините, что мой взгляд "упал" именно на эту статью. Знал автор, у кого заимствовать, мягко говоря. Я посмотрю и заменю её. А Вашу я ссылочкой дала.

[Наталия]

Статью заменила.

[Diesendorf]

Наталия, я к Вам вовсе не в претензии. Мне тоже как-то попалась в Интернете статейка этого Колесникова, и поначалу я даже обрадовался: гляди-ка, мол, о Шиллере вспомнили, наконец, и на Дальнем Востоке - в местах его заключения! Пока не убедился, что имею дело с элементарным плагиатом.
Пользуясь этим прискорбным случаем, хочу немного рассказать о том, как и почему мне пришло в голову издать огромный том писем Ф.П. Шиллера. Я ведь не был студентом-филологом, подобно Гарри Карлсону из текста Г. Бельгера, совершенно не интересовался историей западной литературы - основным делом жизни Шиллера, а потому узнал о нем очень поздно. Фактически только в конце 80-х - 90-х гг., из статей В.Д. Шмунка в "Нойес Лебен", а затем из литературной антологии, изданной в Славгороде И. Шлейхером.
Мой интерес к этим материалам так бы, вероятно, и остался мимолетным, если бы в 1998 г. мой тогдашний коллега по работе в "Возрождении" Э.Л. Вольф не привез из Томска большую рукопись о Шиллере, написанную вышеупомянутым Шмунком, которого к тому времени уже не было в живых. Я согласился с предложением Вольфа взять на себя подготовку к изданию работы Шмунка, но вскоре меня стало смущать то обстоятельство, что она основывалась в первую очередь на письмах Шиллера, текстов которых в моем распоряжении не было. В начале 1999 г. Вольф привез мне и оригиналы этих писем, хранившихся в Томске у вдовы Шмунка. Я быстро сверил их с огромными цитатами, приведенными Шмунком, и полностью подготовил его рукопись к печати. Что с ней стало в итоге, к сожалению, не знаю - нам в Москве ее, увы, так и не удалось издать.
Однако полное прочтение этих писем меня совершенно потрясло, и я решил во что бы то ни стало попытаться издать их целиком. Но мне очень скоро стало ясно, что это сложно сделать по этическим соображениям: Шиллер много писал подруге юности Н.Ф. Депутатовой о своей бывшей семье, причем в весьма негативном ключе, и я считал, что публикация подобных писем недопустима без согласия Флоры Францевны, единственной дочери Шиллера, живущей в Москве, с которой Шмунк, увы, так и не смог установить нормальных контактов. Мы с моей будущей женой Наталией Варденбург стали разыскивать Флору Францевну, и это удалось нам неожиданно легко. Выяснилось даже, что дочь Шиллера посещала курсы немецкого языка в Российско-немецком доме, где мы с Наталией в то время работали. Гораздо труднее оказалось уговорить Флору Францевну принять участие в издании писем ее отца, и особенно - предоставить для издания многочисленные письма Шиллера семье, хранившиеся у нее. В конце концов Флора Францевна прониклась доверием к Наталии (и, смею надеяться, также ко мне), и наше сотрудничество увенчалось, думаю, очень достойным результатом. Сама Флора Францевна сказала на этот счет, что книга писем ее отца - лучший памятник ему. Более высокой оценки своих скромных трудов я, признаться, не слышал никогда.
Однако до появления книги пришлось решить еще немало проблем. Во-первых, нужны были комментарии к письмам, которые мне пришлось писать с помощью Флоры Францевны, а также обширных книжных фондов Библиотеки иностранной литературы в Москве, где я просидел практически все лето 2000 г. Фонды этой библиотеки мне были знакомы еще с 1983 г., и потому я нашел там, в конечном итоге, все, что искал, хотя и являюсь профаном в литературоведении. Во-вторых, нужно было разыскать недостающие материалы о Шиллере в московских архивах, что с успехом сделал известный форумчанам Эдуард Бернгардт. И, наконец, самое сложное - поиск средств для издания книги. Этот этап затянулся у нас на целых 2 года, в результате чего книга вышла только в 2002 г.
Какие мысли навевает на меня сегодня эта история? Я, конечно, чрезвычайно благодарен судьбе, подтолкнувшей меня к изданию этой книги. И, тем не менее, после всего этого в моей душе остался какой-то горький осадок. Странно и печально, что эту работу не проделали люди, подготовленные к ней гораздо лучше меня, - наши литераторы и литературные критики. Аналогичные чувства я испытываю и сейчас, занимаясь подготовкой словаря марксштадтского диалекта. Ау, языковеды и литераторы из числа российских немцев, где же вы?..

[Наталия]

Какие мысли навевает на меня сегодня эта история? Я, конечно, чрезвычайно благодарен судьбе, подтолкнувшей меня к изданию этой книги. И, тем не менее, после всего этого в моей душе остался какой-то горький осадок. Странно и печально, что эту работу не проделали люди, подготовленные к ней гораздо лучше меня, - наши литераторы и литературные критики. Аналогичные чувства я испытываю и сейчас, занимаясь подготовкой словаря марксштадтского диалекта. Ау, языковеды и литераторы из числа российских немцев, где же вы?..

Виктор Фридрихович, дорогой! У каждого - своя стезя,своё предназначение. Значит, это было уготовано именно для Вас. А они,те , другие, которых Вы называете лучше подготовленными, оказались неготовыми к этому. Ведь не только одни знания определяют исход дела и работы. Есть ещё другое. Это, я думаю, настрой души и сердца, потребность их в свершении святого дела.

[Diesendorf]

ANTONINA,
справедливости ради должен заметить, что шиллеровский материал поначалу оказался вовсе не в моих руках. О многочисленных письмах Ф.П. Шиллера Н.Ф. Депутатовой знал еще литературовед В.К. Эккерт, издавший в 80-х гг. в Алма-Ате небольшую монографию о нем. Затем эти письма много лет находились у языковеда В.Д. Шмунка, который, как я уже писал, оставил после себя незавершенную рукопись книги о Шиллере. Причем он отнюдь не скрывал наличия писем - напротив, подробно писал о них в "Нойес Лебен" тоже еще в 80-х гг.
Поэтому мне, например, совершенно непонятно, почему вполне очевидная мысль о необходимости полного издания писем Шиллера возникла лишь в 1999 г., причем, увы, не у наших многочисленных литераторов. Столь же неясно, почему никто из них не искал материалов Шиллера в московских литературных архивах, где, как выяснилось, хранятся его письма литературоведам Н.К. Гудзию и А.А. Аниксту. Наконец, самое для меня загадочное: почему никому не пришла в голову совершенно естественная идея - привлечь к изданию писем Шиллера его единственную дочь? Как хотите, но я не берусь ответить на эти вопросы с помощью Вашей фразы о том, что кому-то повезло "элементарно больше" или меньше.
И уж вовсе непонятна Ваша реплика по поводу моего словаря марксштадтского диалекта. Никакого материала на этот счет в моих руках не было и нет, он есть только в моей голове. Но разве у нас было мало диалектологов и просто любителей диалектов, которые знали их никак не хуже меня? Так почему до сих пор не появился ни один словарь нашего диалекта, который, как Вы справедливо подметили, может быть не только марксштадтским?..

[golos]

Кстати, о Ф.П. Шиллере и статье о нем можно почитать и здесь (сентябрь 2012 г.) http://forum.wolgadeutsche.net/viewtopic.php?f=6&t=246&p=48102&hilit=%D0%A8%D0%B8%D0%BB%D0%BB%D0%B5%D1%80#p48102 и в последующих двух постах уважаемых Виктора Фридриховича и Наталии Николаевны.

[Diesendorf]

ANTONINA,
у нас с Вами, похоже, весьма разные представления об этике и приличиях - то ли из-за разницы в возрасте, то ли из-за разного жизненного опыта.
Надеюсь, любой непредвзятый читатель подтвердит, что я в своих постах никаких претензий не предъявлял - ни нашим литераторам в целом, ни кому-то из них в отдельности. Но разве я, как и любой другой почитатель Франца Шиллера, не вправе задать, например, естественного вопроса: почему они, за очень редкими исключениями (В. Эккерт, В. Шмунк), так мало сделали для сохранения памяти о своем выдающемся безвременно погибшем коллеге? Если Вам угодно считать, что я задаюсь такими вопросами именно потому, что сам кое-что сделал в этом отношении, то Вы глубоко заблуждаетесь. ДЕЛО всегда представляло для меня несравненно больший интерес, чем любые личные амбиции.
В данном случае я имею в виду под делом, разумеется, не столько историю издания писем Шиллера, оставшуюся далеко в прошлом, сколько работу над словарями наших диалектов. Совершенно меня не зная, Вы беретесь утверждать, что возможность подумать о таком словаре у меня появилась лишь с переездом в Германию, и опять-таки заблуждаетесь. Эта идея пришла мне в голову еще в Москве, примерно 7 лет назад, и тогда же я начал ее предварительную проработку. Да, там я был гораздо больше стеснен служебно-временными рамками, но и в этих условиях чаще всего планировал свою работу сам, а не по чьему-то внешнему наущению. Именно так появилась, в частности, книга писем Шиллера, и со временем я бы и там начал активно заниматься словарем. Просто потому, что более нужного и неотложного дела я для себя сегодня не вижу. Ведь всего через пару десятков лет время для такой работы будет безвозвратно упущено, поскольку не останется достаточно квалифицированных носителей этих диалектов.
Мне казалось, что это обстоятельство должны хорошо сознавать и остро переживать и наши языковеды, но тут, видимо, заблуждался я сам. Насколько мне известно, несколько лет назад специалисты из Красноярска поставили вопрос о работе над таким словарем на одной из научных конференций в Москве, однако лишь в самом общем виде и пока что безо всяких видимых последствий. Показательно, конечно, и то, что на мои первые опыты в этой области, которые начали выставляться на сайте более года назад, до сих пор обратил внимание всего один специалист по нашим диалектам, причем русский по национальности.
Однако не буду развивать эту тему, дабы не нашлись другие желающие противопоставить зазнавшегося и зарвавшегося дилетанта здоровому и деятельному сообществу, в данном случае - научному. Я вообще замечаю, что слишком частые выступления на форуме явно вредят моему главному делу, которое намерен продолжать, невзирая ни на какие инсинуации.

[админ]

Хочу напомнить всем участникам дискуссии, что тема посвящена Францу Шиллеру в разделе ЖЗЛ. Убедительно прошу не уходить от темы.

[админ]

Прекратите писать не в тему!

[alwis]

Судьба Франца Шиллер очень интересна тем, что ещё раз подтверждает что теория и практика мало чего общего имеют. Он являлся переводчиком, разработчиком теории марксизма-ленинизма, доработался до заслуженного профессора. Как основоположник теории был марксист, а при внедрении в практику стал свинопасом. Тоесть в одном лице на себя испытал теорию и практику марксизма-ленинизма. Лично я очень высоко ценю Франца Шиллер за составления библиографического описания книг о волжских немцах. На основании его брошуры было возможно в 60-годах выписывать книги по истории волжских немцев из центральных библиотек России.

[Diesendorf]

Представление о том, что Франц Шиллер был правоверным марксистом и, более того, "разработчиком теории марксизма-ленинизма", свидетельствует, в лучшем случае, о незнании его биографии. В действительности он вплотную соприкасался с "марксизмом-ленинизмом" только в молодости, когда его привлекли к "расшифровке" рукописей Маркса и Энгельса, доставленных в то время в Москву. Привлекли не за правоверно-марксистские взгляды, а за хорошие знания европейских языков, на которых писали классики марксизма, - нечастое качество по тем временам, тем более для молодого человека, не обремененного "буржуазным" прошлым. Шиллер относился к этой работе, как и ко всякой другой, которой ему приходилось заниматься, с присущей ему добросовестностью, хорошо овладев идейным багажом Маркса и Энгельса. В результате ему в 1933 г. поручили издать три сборника цитат классиков по вопросам литературы и искусства, причем один - совместно с философом М.А. Лифшицем, который и обеспечивал "марксистскую подкладку" этого издания.
С тех пор в советской идеологии возобладал тезис о том, что классики были - в числе прочего - и основоположниками некоего "марксистского литературоведения". До такой чепухи Шиллер додуматься, конечно, не мог. Всем, кто внимательно изучал сочинения Маркса и Энгельса, хорошо известно, что они были заядлыми книгочеями и нередко писали о литературе и искусстве. Но это были просто любительские заметки по данному поводу, не более того, - никакой теории они, даже вместе взятые, собой не представляли. Тем не менее, и Шиллеру, естественно, приходилось писать о "марксистском литературоведении" - а куда денешься, если без эпитета "марксистский" в советские времена не была возможна ни одна общественная наука?
Однако по работам и биографии Шиллера прекрасно видно, что его по-настоящему интересовала только литература, но никак не марксистская теория. Очень показательно, например, что и в последних книгах Шиллера, написанных в сибирской ссылке, "марксистскую подкладку", без которой они не могли быть изданы, вновь обеспечивал не он сам, а (по его просьбе) вышеупомянутый Лифшиц.

[Наталия]

Ну, вот я и дождалась ответа на свой (в мыслях) вопрос. Спасибо, Виктор Фридрихович! Никак не могла понять и согласиться с сообщением alwis по поводу прямого отношения Франца Шиллера к марксизму-ленинизму.