К совершенно иным типам "оазисов" относятся нижеприведённые "центры модернизации"
Предлагаю на рассмотрениие взгляд историка авиации и воздухоплавания Кувшинова
на тему послевоенного трансфера технологий, и перенятию опыта,
путём "депортации специалистов" и принесло ли это ощутимые методические изменения
и какие были достигнуты результаты
БЮЛЛЕТЕНЬ КЛУБА АВИАСТРОИТЕЛЕЙ №1 (49), январь 2009 г.
ИСТОРИЯ АВИАЦИИ И ВОЗДУХОПЛАВАНИЯ
ТРАНСФЕР ТЕХНОЛОГИЙ КАК ПРОЦЕСС
МЕЖКУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
http://engine.aviaport.ru/issues/52/page36.html
"До недавнего времени сведения и документы по проблеме заимствования СССР научно/технического опыта Германии в области авиации и ракетной техники путем вывоза большого количества специалистов, оборудования и самих
объектов техники тщательно скрывались. В мемуарах и воспоминаниях ветеранов аэрокосмической науки и техники иногда делались определенные намеки на роль и место немецких ученых в деле создания передовыx образцов ракет, но более подробная информация, как правило, по вполне определенным политическим причинам была за рамками этих публикаций.
На предприятиях в СССР, где работали немецкие специалисты, практически вся техническая документация и, самое главное, делопроизводство было засекречено и после завершения работ большая часть ихбыла уничтожена. Архивные документы по данной тематике также оставались закрытыми, хотя за последние годы ситуация стала заметно меняться.
Отдельные документы, касающиеся перемещения специалистов, все же стали доступны исследователям, в первую очередь следует отметить публикации документов Ю. Л. Дьякова и Т. С. Бушуевой, а также издание документов из Российского государственного военного архива. Весьма полезными оказались и публикации наиболее полного корпуса архивных документов, освещающих пребывание пленных военнослужащих на территории СССР в период 1939—1956гг. Среди немецких изданий в первую очередь следует отметить сборники документов, касающихся научнотехнической политики в период 1919—1930 гг. Восстановление картины этого процесса на основе оставшихся документов, воспоминаний участников событий, сопоставлений явилось весьма сложной задачей.
После практически годичного периода изучения и освоения немецкой реактивной техники советскими специалистами в Германии, проводившегося с мая 1945 по апрель 1946 г., было принято решение о перемещении немецких специалистов для работы на авиационных предприятиях в СССР."
далее в скрытом тексте
[spoiler=]Согласно приказу министра авиационной промышленности СССР № 228cc от 19 апреля 1946 г. Все работы в Германии должны были быть завершены в октябре 1946 г., а специалисты перевезены в СССР на предприятия МАПа. ОКБ в Германии должны были быть перебазированы на следующие предприятия в СССР: самолетное KБ из г. Дессау и самолетное ОКБ из г. Галле — на завод № 458 в пос. Подберезье Калининской области, недалеко от Москвы; двигательные ОКБ из г. Дессау и из г. Штасфурт — на завод № 145 в пос. Управленческий Куйбышевской области, недалеко от г. Куйбышева; конструкторская группа по дизелям ОКБC1 — на
завод № 500 в Тушино (Москва). Первоначально планировалась перевозка ОКБC4 на завод № 458, но впоследствии план был пересмотрен и ОКБ было переведено в пос. Управленческий на завод № 145. Заместителем министра внутренних дел СССР И.А. Серовым совместно с М. М. Лукиным был разработан план мероприятий по перевозке из Германии в СССР инженернотехнического состава, рабочих и их семей, а также всего необходимого материального имущества, в т. ч. бытового, находящегося на этих заводах.
Решением Совета Министров ряд германских опытных авиационных заводов переводится в Советский Союз для продолжения своей деятельности. В связи с окончанием работ в ОКБ в Германии и перебазированием ОКБ в СССР Совет Министров принял специальное решение по демонтажу предприятий: завод "Юнкерс" — в Дессау, завод "Зибель" — в Галле, завод "Аскания" — в Берлине и завод "БМВ" — в Штасфурте. Принятие специального решения правительства по перечисленным заводам было необходимо в силу того, что демонтаж, а также доставку в СССР надо
было провести в весьма краткие сроки
В приказе № 228cc были однозначно определены особенности депортации немецких специалистов и членов их семей. Процесс носил именно характер депортации, т. е. принудительного выселения, перемещения, проводимого в административном порядке, из мест постоянного жительства и поселения людей в новом месте с особым режимом проживания в другом государстве с ограничением свободы перемещения.
Данный процесс не следует смешивать с перемещением немцев военнопленных на территорию СССР для строительных или других работ. Анализу этой проблемы посвящены отдельные работы, выполненные в конце 1990х годов. Это была совершенно другая акция — и по форме организации, и по целям и задачам. Никаких юридических документов, регламентирующих взаимоотношения со специалистами,
естественно, оформлено не было. С лета 1946 г. началась работа над списками перевозимых специалистов и проверка их сотрудниками службы государственной безопасности. Приказ министра № 228сс носил гриф "совершенно секретно", поэтому практически до начала сентября никто из немецких специалистов не мог знать о готовящейся акции. Имеются документы о том, что сами специалисты выходили с инициативой краткосрочной поездки в СССР для проведения доводочных, испытательных работ. О настроении людей, которые были вынуждены подчиниться приказу о переезде, можно судить по письму специалистов ОКБC1:
"Мы не можем перед своими женами и детьми, без чрезвычайно основательных на то причин, взять на себя ответственность за их переезд в СССР в условиях очень суровой русCкой зимы, к которой они не привыкли физически и к которой они не подготовлены в смысле наличия теплой одежды. Кроме того, следует учитывать и то обстоятельство, что в СССР они будут поставлены в совершено необычные для них жилищные условия, весьма отличающиеся от тех, в которых они жили на родине. Кроме этих затруднений весьма существенными являются и те затруднения, которые, очевидно, будут иметь место в дороге, учитывая достаточно большое расстояние, зимние условия и наличие больных и пожилых людей, а также маленьких детей.
Все это создает для переезжающих весьма серьезную опасность. В этой связи мы хотели бы указать на то обстоятельство, что в решениях Потсдамской конференции, касающихся эвакуации немецкого населения из районов, отошедших к союзникам, рекомендуется не проводить эту эвакуацию в зимнее время, несмотря на то, что зима в Европе значительно более мягкая".
Немецкими инженерами и ведущими специалистами был поставлен ряд вопросов, на которые советское руководство не дало ответ ни в тот период, ни даже спустя несколько лет после переезда. Основной вопрос — это юридическое оформление, контракты на работу с каждым специалистом и рабочим (они так и не были заключены). Советская политическая система привыкла распоряжаться судьбами людей, в первую очередь своих собственных. Достаточно вспомнить спецтехотделы, организованные из взятых под стражу и просто из тюрем ведущих советских авиационных инженеров.
Кроме того, никто в руководстве не представлял, что делать с немецкими специалистами после завершения секретных работ в области авиационной техники. "Нормальным" для государства тоталитарного типа являлось бы их физическое уничтожение либо отстранение от работ и изоляция от закрытой технической деятельности на срок от 10 до 15 лет, в зависимости от степени осведомленности. Эти настроения обсуждаются во многих публикациях, мемуарах немецких специалистов, так как данный период стал поворотным в судьбе многих из них.
Хотя сроки переезда тщательно скрывались, массовый демонтаж оборудования скрыть не удалось и причины его также были понятны. На работы по заданиям советской авиационной промышленности, по cостоянию на сентябрь 1946 г., в Германии было привлечено около 8000 человек. Весь состав работающих был подобран из квалифицированных инженернотехнических работников и рабочих всех специальностей. Из этого количества, согласно решению правительства, в СССР должно было быть вывезено около1500 человек. 22 октября на рассвете на железнодорожный вокзал в Дессау был подан эшелон, специальные бригады сотрудников внутренних войск на автомашинах объехали по адресам, где жили немецкие специалисты, погрузили вещи, забрали членов семей, и через несколько часов эшелон был уже в пути. Оперативность, с которой была проведена эта акция, и сегодня, по воспоминаниям специалистов и членов их семей, позволяет говорить о тщательности продуманной и проведенной операции.
Перевозка в СССР проводилась в специальных пассажирских эшелонах, кроме того, было выделено достаточно большое количество грузовых вагонов для погрузки личного имущества, так как разрешалось везти с собой багаж без ограничения веса. Некоторые специалисты везли в СССР даже громоздкие музыкальные инструменты, а также мебель. Перевозимых специалистов и членов их семей обеспечивали питанием в пути следования. Однако выход из вагонов на всем пути следования был запрещен и
любая попытка сразу же пресекалась сопровождающей вооруженной охраной.
Первоначально планировалось перевезти 1400 специалистов, а вместе с семьями — около 3500 человек. Так, на завод № 1 (завод № 458 — "Московское море") — 250 инженеров и конструкторов, 350 членов их семей, 260 рабочих, 400 членов их семей; на завод № 2 (завод № 145 — пос. Красная Глинка) — 400 инженеров и конструкторов, 600 членов их семей, 440 рабочих, 650 членов их семей; на завод № 500 — 10 инженеров и конструкторов, 25 членов их семей, 40 рабочих, 75 членов их семей. Одновременно с переездом начались работы по демонтажу производственной, испытательной и лабораторной баз ОКБ. О грандиозных масштабах этого мероприятия можно судить по соответствующим документам. Работа предприятий МАПа в Германии после переезда специалистов на работу в СССР должна была быть продолжена, но уже по скорректированным планам.
После переезда в СССР немецкие специалисты на авиационных предприятиях создавали новейшие образцы техники: на заводе № 1 (458) в Подберезье разрабатывались бомбардировщики "EFC131", "140", "150", самолетCразведчик "140Р" и "150Р", истребители "EFC126", "346" и "468". На опытном заводе № 2 в пос. Управленческий проводились работы по мотоком прессорному воздушнореактивному двигателю "032", по турбореактивным двигателям "012 и "028", по сверхмощному турбовинтовому реактивному двигателю и аппаратуре автоматического самолетовождения. На заводе № 16 в Казани специалисты были заняты опытным строительством, испытаниями и доводкой турбореактивныхдвигателей "РДC20" (советское обозначение немецкого двигателя "БМВC003"), двигателей "РДC21" и "РДC80". Завод № 500 располагался в пос. Тушино, куда были перевезены немецкие специалисты во главе с главным конструктором авиационных дизелей Герлахом. Работа немецких специалистов на заводе № 456 была посвящена восстановлению и разработке более совершенного жидкостнореактивного двигателя на базе немецкого двигателя ракеты "ФАУC2".
С апреля 1946 г. на советских предприятиях велись обширные работы по подготовке к приему немецких специалистов и членов их семей, и после переезда в ноябре — декабре 1946 г. проектные и производственные работы, начатые в Германии, продолжались вплоть до 1954 г.
На предприятиях были созданы новые типы реактивных самолетов, экспериментальные сверхзвуковые летающие лаборатории, новые схемы мощных форсированных двигателей и специальная аппаратура для автоматического самолетовождения. Все это представляет целый комплекс взаимосвязанных работ. В освоении СССР немецких технологий проявился особый, советский прием, советская специфика перенятия опыта. Некоторые авторы пытаются этот сложный этап представить как закономерный процесс, присущий любому победившему государству, распоряжающемуся собственностью побежденного. Однако это не совсем так. В первую очередь рассмотрим организационную структуру предприятий, в работе которых были использованы немецкие специалисты. Можно выделить четыре типа предприятий.
Первый тип характеризуется тем, что вся кадровая система предприятия была построена на принципе "дублирования" должностей. Так, на заводе № 1 в Подберезье во главе практически всех инженерно конструкторских подразделений были поставлены немецкие специалисты, должности и рабочие места
требовали высокой квалификации и были закреплены за немцами. Все заместители, помощники и, естественно, ученики рабочих были русскими. Главным конструктором ОКБC1 был назначен Бааде, а его заместителем — Обрубов, главным конструктором ОКБC2 — Рессинг, заместителем — Березняк. При данной системе предполагалось, что немецкие специалисты передадут свой опыт, а русские освоят и после "выведения" немцев из производственной деятельности на заводе останется нормально функционирующая производственная структура из русских специалистов.
Второй тип предприятий — это в основном завод № 2. Он отличался тем, что практически все должности были заняты немецкими специалистами и переход к структуре, характерной для первого типа, должен был начаться лишь спустя 3C4 года. В процессе выполнения заданий специалисты, работавшие на предприятиях первого и второго типов, обменивались с русскими коллегами информацией, выезжали на совместные испытания техники, встречались с работниками ЦАГИ, ЦИАМ и других институтов, с работниками самолетных и двигательных конструкторских бюро. Одним словом, они не были информационно изолированы.
Третий тип предприятий — это те предприятия, где специалисты постоянно работали и выполняли отдельные задания, находясь в полной информационной изоляции, кроме того, решавшие подобные задачи советские специалисты практически не знали о
деталях работы немцев. Такой подход был характерен для немецких специалистов, занятых в области ракетной техники.
Четвертый тип — заводы, на которых немецкие специалисты были в незначительном количестве, отдельными группами и выполняли специальные задания по доводке авиационной и ракетной техники — это заводы № 456 и № 500.Советская номенклатура понимала, что эффективность насилия в творческом процессе ограничена, и пыталась стимулировать немецких специалистов достаточно высокой, по условиям того времени, зарплатой. В соответствии с распоряжением Совета Министров от 9 декабря 1946 г. немецким специалистам, работавшим на предприятиях МАПа, была предусмотрена следующая система оплаты (пример завода № 2): по 7000 руб. — 2 оклада; по 6000 руб. — 4 оклада; по 5000 руб. — 20 окладов; по 4000 руб. — 30 окладов; по 3500 руб. — 30 окладов; по 3000 руб. — 45 окладов; по 2500 руб. — 89 окладов; по 2250 руб. — 90 окладов; по 2000 руб. — 110 окладов; по 1750 руб. — 90 окладов; по 1500 руб. — 90 окладов; по 1250 руб. — 45 окладов. Остальным категориям — рабочим низкой квалификации, служащим, ученикам — оплата труда производилась по существовавшим в то время тарифным расценкам.
На основании анализа работы предприятий по годовым отчетам, представлявшимся в министерство, и служебной переписке можно сделать вывод о том, что с самого начала отношение к немецким специалистам во всех эшелонах власти было как к "инородным
телам", которые рано или поздно, но должны быть ликвидированы и заменены собственными квалифицированными кадрами. Советское государство было построено на исключительности его новой общности людей — советского народа. Здесь содержалось главное отличие от политики других государств в деле заимствования технологий.Использование немецких специалистов рассматривалось как временная мера. В рамках этой политики предусматривалось и создание государственной системы подготовки технических кадров.
Начальным звеном этой системы стал принцип подготовки специалистов на базе изучения новейшей трофейной немецкой техники. В постановлении Государственного Комитета Обороны о мероприятиях по изучению и освоению немецкой реактивной техники в пункте 11 было отмечено: "Обязать Наркомавиапром — т. Шахурина, Наркомбоеприпасов — т. Ванникова, Наркомсудпром — т. Носенко, Наркомвооружения — т. Устинова и Наркомэлектропром — т. Кабанова для
подготовки специалистов по реактивной технике создать в своих высших учебных заведениях специальности по реактивной технике". Уже в 1945 г. в высших технических учебных заведениях начали организовываться соответствующие специальности и кафедры.
В Московском авиационном институте (МАИ), в Куйбышевском авиационном институте (КуАИ) и в других вузах подготовка специалистов по реактивной технике была начата с оснащения лабораторий в пер вую очередь немецкой техникой, ее препарирования и подготовки к учебному процессу. Изучая сегодня учебники по конструкции самолетов и двигателей периода 1950x и даже 1960х годов, можно увидеть образцы немецкой авиационной и ракетной техники.
До настоящего времени в лабораториях МАИ и КуАИ хранятся части от немецких самолетов и двигателей, на которых проводится учебный процесс. Правда, сегодня они используются исключительно как образцы исторических конструкций. Таким образом, вузовская программа подготовки кадров также базировалась на изучении немецкой реактивной техники, и эта тенденция сохранялась свыше 20 лет.
Реконструируя сегодня процесс подготовки специалистов авиационного профиля (начиная с 1940х годов) и сопоставляя его с современным, мы видим, что черты, характерные для системы профессиональной подготовки,
остались практически все без изменений. Исследуя процессы заимствования немецкого
опыта, отметим сложность, неопределенность, и самое главное — практическую несовместимость инженерного психологического климата немецких исоветских специалистов. Из года в год осуществлялось насыщение авиационной промышленности выпускниками вузов, техникумов и училищ. Так, например, весь первый выпуск моторного факультета Куйбышевского авиационного института в 1947 г. Был направлен на работу на опытный завод № 2. Быстрое пополнение кадров привело к вытеснению немецких специалистов с руководящих должностей, с ключевых ответственных постов, и, как следствие, резко обострились отношения на заводе
Для выяснения поведенческой линии депортированной технической интеллигенции Германии в СССР остановимся на социально-бытовых условиях специалистов, проживавших в пос. Подберезье. Для немецких специалистов и членов их семей в поселке был выделен каменный жилой массив. Дома были двух трех и четырехэтажные. Были также построены финские дома в сосновом бору, которые можно видеть и сегодня. Для обслуживания немецких специалистов на заводе были организованы специальная столовая и буфет, а в городе — магазин. Еще в Германии были заготовлены столовая и чайная посуда, столовые и чайные приборы, ковры, мебель для заводских столовых и для кабинетов главных конструкторов, столовое и постельное белье, ванны, колонки для ванн, холодильные шкафы и другие предметы. Как на производстве, так и в быту отношения между немецкими и советскими специалистами первоначально строились на основе взаимного уважения, хотя конфликтные ситуации между русскими и немцами были не редким явлением.
В Подберезье в тот период слой образованных людей был невелик, так как исторически в крае основным видом занятий было кустарное производство — сапожное дело, а также ремесла — скорняжное, шорное, валяльное. Техническая интеллигенция появилась с пуском авиационного завода перед войной. Как восприняли люди появление немцев в 1946 г., для которых они должны были освободить часть домов, а на заводе создать специальную столовую, магазин в городе и обслуживать cпециальными пайками? В первые годы для них немцы отождествлялись с фашистами, которых год назад победоносно разбила Советская Армия. Пытаясь воссоздать oтношение советской технической интеллигенции, мы провели опрос среди людей, работавших в то время на заводе, беседовали с ветеранами труда, в том числе с бывшими руководителями. Первое, что поразило, — нежелание беседовать на эту тему (боялись разглашения бывшей "государственной тайны города" и последствий этого) и второе — это убеждение в правильности всего, что делало в тот период правительство победившей страны "во благо советского общества". Было уже воспитано не одно поколение, у которого не было сомнения в правильности распоряжений властей.
Люди есть люди, несмотря на свои политические убеждения: уклад домашнего быта, совместный труд над одними проблемами так или иначе сближал людей. До настоящего времени некоторые из русских и немецких коллег обмениваются письмами.
Отношение немецких и советских специалистов к труду было различно: прилежное выполнение немцами своих служебных обязанностей в течение рабочего дня в сознании всего советского персонала дисгармонировало с нежеланием и просто отказом немцев явиться на испытание техники после рабочего дня без предварительно оговоренной оплаты или какой либо компенсации в другой форме. Ввиду того, что для советского производства "трудовой подвиг" считался нормой, соответствующее отношение немецких специалистов часто рассматривалось как демарш, умышленный срыв работы по планам правительства и вызывало кризисные производственные отношения.
Для ликвидации подобных ситуаций проводилась работа по политической обработке "спецконтингента". 14 июля 1947 г. ЦК ВКП(б) принял постановление "О политической и культурной работе среди немецких специалистов, работающих в СССР". С этого момента целый ряд политинструкторов был направлен напредприятия со "спецконтингентом" для организации контроля идеологической работы. На основании докладных записок заместителю министра авиационной промышленности по кадрам о политической и культурномассовой работе на предприятиях со "спецконтингентом" и членами их семей можно реконструировать технологию политической обработки. Исследователя неоднократно поражала в документах, которые носили гриф "секретно", та скрупулезность указания количества человек, которые приняли участие в том или ином вечере самодеятельности или просмотре кинофильма и т. д. В этом проявлялся особый характер власти.
В 1948 г. начался кризис всей программы, проводимой с участием немецких специалистов. Начало кризиса было связано с принятием в СССР государственной программы по свертыванию авиационного опытного производства вообще. Сокращение коснулось не только немецких разработок, но и большинства советских опытных конструкторских бюро, которые были закрыты, а люди и техника — переведены на другие предприятия. В 1948 г. по указанию Особого управления МАП началась разработка схемы реорганизации заводов в 1949 г., с учетом назначения завода для опытного производства, исходя из принципов жесткого режима экономии и максимального сокращения накладных расходов. В 1949—1951 гг. стало ясно, что экспериментальная тематика, в частности завода № 1 и других немецких ОКБ, не имеет перспективы. Приказом министра авиационной промышленности Хруничева № 1010 от 12 октября 1951 г. на Опытном заводе № 1 было организовано уже новое ОКБ, которое в дальнейшем стало крупнейшим авиационным предприятием — МКБ "Радуга". Начальником ОКБ был назначен заместитель Рессинга А. И. Березняк. С этого периода
начинаются перемещения специалистов на другие предприятия, чаще всего без учета их прежней специальности. Так, группа двигателистов и прибористов с завода № 1 и с завода № 16 была переведена в Куйбышев. Падение интереса к опытным работам немцев проявилось в сокращении уровня финансирования, недопоставках комплектующих узлов и деталей, задержке с испытаниями, в переброске кадров с одного завода на другой. С 1948 по 1954 г. наблюдался период психологического кризиса среди немецких специалистов и членов их семей, который был вызван неопределенностью их дальнейшей судьбы. Проблема усугубилась тем, что в 1949 г. были провозглашены два новых германских государства. Нерешенные юридические вопросы перемещения немцев в СССР и их статус стали самыми главными проблемами. 22 августа 1953 г. в Москве было подписано Коммюнике и протокол между ГДР и СССР о прекращении взимания германских репараций.
С 1953 по 1954 г. проводились мероприятия по возвращению немецких специалистов в Германию. К этому времени многие предприятия, на которых работали немцы, уже перешли на выпуск другой продукции оборонного характера и нахождение "посторонних" на заводах, с точки зрения советской администрации, было крайне нежелательно.
В этот заключительный, весьма сложный в психологическом плане для всей немецкой колонии период проявилась характерная черта специалистов, их воля к выживанию и отстаиванию своих профессиональных и личных интересов. Группа специалистов, переброшенных из пос. Подберезье и Управленческий в Савелово (рядом с г. Кимры), в инициативном порядке начала работу над проектом пассажирского реактивного самолета. Проект самолета "152" разрабатывался на базе модификации бомбардировщика "150" под немецкие двигатели, созданные еще в пос. Управленческом. (После возвращения немецких специалистов в Германию этот самолет был построен, однако судьба его оказалась трагична, как и судьба всей авиационной науки и промышленности ГДР.) Говоря о социальной значимости техники для немецких специалистов, необходимо отметить, что техника помогала им восстанавливать духовную гармонию, утраченную в реальности. Создавая слаженную, гармонично построенную систему, работающую без сбоя, "как часы", люди получали наслаждение, творческое удовлетворение от осознания и созерцания функционирующей по законам материального мира искусственно ими построенной системы. Профессиональная деятельность была одной из форм приспособления исследуемой нами группы людей к политическим условиям, но не единственной.
Немецкие специалисты пытались активно бороться за свои права. С момента перевода немецких специалистов на работу в СССР они с определенной периодичностью писали коллективные письма руководству заводов, на которых они работали, министру авиационной промышленности, министру внутренних дел, министру иностранных дел и даже Верховному главнокомандующему И. Сталину с просьбой дать ответы на вопросы, связанные с их судьбой и условиями пребывания в СССР.
Однако ответов не последовало. Видя безрезультатность подобных шагов, специалисты выбирали другой путь: включали свои "политические" проблемы в научнотехническую документацию, которая должна была проходить по заводским и министерским
инстанциям. "Работы были выполнены соответствующим образом, хотя, как это выяснилось позднее, двигатель "012" не был записан в тематический план опытного завода № 2. Также и информация о правах немецких специалистов в общем является недостаточной. В качестве примера указываю на то, что вопреки данному нам объяснению о порядке отпусков немецких специалистов соответствующие советские законы на них не применяются. Руководство ОКБC1 само по себе не в состоянии выяснить эти вопросы. Также и во многих случаях не было возможности удовлетворительно решать жилищные проблемы немецких специалистов, так как из обещанных министром МАП в марте 47 г. 100 финских домиков для расширения жилплощади были предоставлены лишь около дюжины для этих целей..." — ообщалось в отчете ОКБC1.
Но результатов не последовало. Немецкие специалисты пытались всячески обратить на себя внимание общественности, например посылали поздравительные телеграммы новому правительству Германии, поздравления в посольства по случаю праздников и т. д., однако данный ход службой безопасности был разгадан и расценен как демарш, о чем свидетельствуют рапорты и указания начальников секретных служб руководителям заводов о принятии соответствующих мер.
Последняя группа немецких авиационных специалистов и членов их семей была отправлена в Германию в 1954 г. О том, как сложилась их судьба, какие проблемы пришлось решать, нашли ли они свое место в возрождающейся авиапромышленности ГДР, написано несколько публицистических работ, однако специального исследования данного периода деятельности специалистов не проводилось. Государственная программа по перенятию опыта изживала себя. Каковы же результаты этой программы?
Что касается организационноCтехнической стороны в освоении немецкой технологии, то в этом вопросе был достигнут существенный прогресс:Из Германии был осуществлен вывоз практически всего ценного, работоспособного промышленного, технологического и лабораторного оборудования.
Работа по изучению и освоению немецкой реактивной техники — реактивных самолетов, реактивных газотурбинных двигателей, авиационных жидкостных реактивных двигателей и самолетов-снарядов — была закончена успешно, некоторые образцы авиационных двигателей были освоены в серийном производстве практически без изменений.
Были созданы новые научно-исследовательские институты, конструкторские бюро по направлениям перспективных работ, начатых еще в Германии. Первыми заданиями этих организаций было изучение немецких опытных образцов вооружения.
В системе советского высшего технического образования были приняты новые программы подготовки инженеров на базе изучения трофейной реактивной техники. Но можно ли на этом основании утверждать, что были переняты опыт немецких специалистов, их подход к решению сложных технических проблем, организационные формы работы творческого коллектива, выполняющего сложную, комплексную задачу, планирование рабочего дня, формы стимулирования труда и самоорганизации? И наконец, были ли приобретены трудовые навыки, характерные для немецкой организации труда, как на производстве, так и в конструкторской деятельности?
На основании комплексного многопланового исследования, базирующегося на документах по отчетной деятельности заводов, технических описаниях конкретных изделий, переписке администрации, касающейся работы немецких специалистов, анализе__ документов мемуарного характера, беседах с ветеранами заводов, социологических исследованиях, можно сделать вывод о том, что в целом государственная программа по перенятию опыта, носителем которой были немецкие специалисты, не имела значительных реальных результатов.
Вывоз оборудования с немецких предприятий носил тотальный и планомерный характер, списки станков, приборов испытательных стендов, технологической оснастки и т. д. тщательно выверялись; весь станочный парк отбраковывался и распределялся по
конкретным предприятиям, которые заранее уведомлялись о поставках. Промышленная база в СССР расширилась существенным образом. Это требовало обученных специалистов, число которых измерялось тысячами, а ихCто в СССР не было.
Решение было найдено, как казалось, самое простое: для освоения промышленного производства вместе со станками и оборудованием (как приложение к технике, дополнительные "винтики") должны быть вывезены и люди, которые будут на них работать до тех пор, пока в СССР не подготовят соответствующих специалистов. Такой же подход имел место и в исследовательской и проектно-конструкторской работе.
По отношению к существующим советским проектно-конструкторским организациям сложилась неординарная ситуация — это была конкурентная борьба за выживание (финансовое и техническое). Исход подобной конкуренции был предопределен с
самого начала этой программы, поэтому и отношение даже среднего звена руководства к немецкому опыту было исключительно как к барьеру, который необхо димо преодолеть, создав более совершенные объекты техники.
Итак, можно сделать вывод о том, что в процессе проведения в СССР операции по заимствованию научно-технического опыта Германии в области авиационной техники, проводившейся в период с 1945 по 1954 г., в явном виде проявились черты советской технократической системы, с одной стороны, попиравшей права человека, гуманитарные ценности, а с другой — не способной к эффективной деятельности по перемещению технологий и перенятию научно-технического опыта.
В целом техника и культура — не разные сущности, а некое единство, полное развитие которого невозможно без определенных условий свободы. В связи с этими вопросами вполне очевидно возникают и вопросы сравнения достижений в США путем привлечения немецких специалистов. Известно, что планомерная акция, отчасти подобная исследуемой, имела место и в США, однако исследование этих процессов только начинается. В последние годы появилось несколько публикаций молодых историков Германии, которые приступили к изучению данных процессов.
Главный вопрос, на который пытаются ответить историки и политики: почему многие немецкие специалисты остались работать именно в США, а не переехали в 1950х — 1960х годах в крупные европейские аэрокосмические центры? Только на первыйвзгляд ответ кажется тривиальным, истинные причины лежат намного глубже и требуют обстоятельного исследования. Период холодной войны, формирование государственной научноCтехнической политики США и СССР в ее условиях — актуальная тема на сегодняшний день для обеих стран, о чем свидетельствуют соответствующие публикации. Характерной чертой существовавшего в тот период социально-экономического режима являлся его полный контроль над всеми сферами жизни общества.
Фундамент технократической науки и техники закладывается там и тогда, где и когда государство объявляет науку, как и культуру в целом, орудием идеологии и средством борьбы за власть; монополизирует все формы и средства научно-технической жизни страны; создает всеохватывающий аппарат контроля и управления наукой и техникой; из всего многообразия методологических подходов, существующих в данный момент в науке, выбирает один, наиболее отвечающий его целям (и всегда наиболее консервативный), и объявляет его официальным, единственным и общеобязательным; начинает и доводит до конца борьбу со всеми методологическими и методическими подходами и принципами, отличными от официальных, объявляя их реакционными; проводит образовательную и воспитательную работу на всех уровнях.
КУВШИНОВ С. В., доцент кафедры "История науки и техники РГГУ,[/spoiler]
;
